Как М. Казиник рассказывает о музыкальных формах! Симфония, концерт, сонатная форма, фуга – все эти скучные названия он расшифровывает «на пальцах», на столь доступных примерах, что эти понятия становятся ясными даже ребенку. И мы понимаем, что в каждом произведении – не отвлеченная игра звуков.

 

 

27.07.2010

 

 

 

 

 

     Вот уже больше года в эфир радиостанции классической музыки «Орфей» и на сцену студии РГМЦ выходит Михаил Казиник с беседами о музыке. Наверное, последние слова кому-то напомнят пыльное, зевотное слово «лекция». «Да мало ли у нас бесед о музыке!» Ну, во-первых, действительно мало, а во-вторых, подобных «лекций» нет более нигде. Они – уникальны.

М. Казиник рассказывает не только о музыке – скорее, о нас самих, о нашей жизни и ее предназначении, вынуждая порой краснеть за леность души, но прежде всего – возвышая души наши до состояния Духа и его высшей ипостаси – Творца. Кажется, основная цель Казиника как раз в этом и состоит: не столько сообщить какие-то сведения о произведениях, сколько пробудить нас ото сна и показать, что мы, люди, достойны лучшей участи.

«Моя цель, – говорит Казиник, – сделать все возможное, чтобы человек испытал огромную ВНУТРЕННЮЮ ПОТРЕБНОСТЬ, почувствовал невозможность полноценной жизни без глубокого и постоянного общения с искусством, что называется, заболел искусством. Не соглашайтесь со мной, ругайте, спорьте – только не спите. НЕ ПРОСПИТЕ ВЕЧНОСТЬ!»

 

Слово «вечность» окрашено у Казиника в особые тона. Одна из его главных мыслей: человек – дитя космоса; мы – не просто существа, наделенные речью, мыслями, воспоминаниями, но и вместилища вселенского духа. Искусство и его высшее проявление – музыка ниспосланы нам свыше, космосом или Богом – выбирайте любое слово. И это очень похоже на правду, интуитивно я всегда это знал, как знает, наверное, любой, к музыке хоть краем сопричастный. Но в начале этого года данный «идеалистический» тезис получил материальное подтверждение! Израильские биологи обнаружили в человеческом мозге удивительные нейроны – предназначенные для восприятия музыки и более, видимо, ни для чего. Ни животным, ни «человеку обыденному» они не нужны. Они не нужны, чтобы просто «выживать»: добывать пищу, есть, спать, «заниматься любовью», ходить на работу, изучать природу, строить и воевать. Но они необходимы, чтобы «чувствовать силу гармонии», по словам Пушкина. Дело, сами понимаете, не в том, верна или нет «теория космоса» – это ведь не научная, а духовная, «психологическая» теория. Но бесконечно важно, что без этого осознания Высшего в нас мы, человечество, ничто.

 

И в самом деле – зачем мы? Что может оправдать наше существование? В давней юности, в эпоху «глобальных вопросов», представилась мне такая картина. Человечество, в своей неуемной тяге к самоистреблению, добилось-таки своей цели. И вот нашу мертвую планету находят «братья по разуму» – что они увидят? Вряд ли их заинтересуют наши машины для строительства и уничтожения – их собственные будут куда совершеннее. Но они увидят античные храмы и готические соборы, великие картины и беломраморные скульптуры, книги, ноты и записи. И скажут: «Да, это была Великая цивилизация!» И, может быть, сохранят нашу память, наши вершины Духа. Да, только искусство и оправдывает существование человечества. Это может показаться преувеличением нам, твердо «знающим», что у жизни нет смысла. Но спросите о смысле у любого хорошего деятеля искусства – и получите ответ: «Цель или смысл моей жизни – писать музыку (сочинять стихи или романы, играть на сцене)».

Как же с позиций «космической парадигмы» М. Казиник изъясняет нам музыку? Все мы знаем, что И. С. Бах – великий композитор. Но почему не просто красивый, чудесный, замечательный, а именно – великий? Позднейшие музыковеды разыскали в музыке Баха (даже в нотной графике) множество мотивов-символов, отображающих важнейшие образы Писания, переплетенные в сложнейшие взаимоотношения. Поэтому Бах – не только великий музыкант, но и великий богослов; недаром его иногда называют пятым апостолом Христа. Но Казиник показывает, что в этой музыке в сжатой форме содержится и все знание о мире (даже теория относительности!). Вот самое начало знаменитой органной «Токкаты ре минор»: три ноты, соединенные в единый призыв – символ Троицы. Три фразы: одна в верхнем диапазоне, следующая – точно посередине клавиатуры, и третья внизу – точное отражение первой. Вот он, идеальный символ изначального творящего Логоса. Дух, душа и тело. Три ступени нисходящего свыше акта Творения. Небо, земля и ад. И там, в аду, рождается картина Хаоса, противостоящего порядку сотворения: мощный, невыносимо диссонирующий аккорд, разрешающийся в торжествующем мажоре. Ибо светлый Логос побеждает. Разве это не цельная картина мироздания? Три стихии: воздух, вода, земля… Разве не видятся в этом наша грешная Земля, держащаяся единственно «нравственным законом в нас», кантовское же «звездное небо над нами» и – дальний космос?.. И все это – только зерно, из которого вырастает грандиозное Мировое древо фуги.

А как М. Казиник рассказывает о музыкальных формах! Симфония, концерт, сонатная форма, фуга – все эти скучные названия он расшифровывает «на пальцах», на столь доступных примерах, что эти понятия становятся ясными даже ребенку. И мы понимаем, что в каждом произведении – не отвлеченная игра звуков. Нет, здесь кипят наши подлинные страсти, наша реальная жизнь со всеми ее проблемами, и рассказчик показывает, как музыка выводит нас из этой тьмы проблем – к ослепительному свету. Цитата: «Ибо фуга – один из самых прекрасных подарков Вечности нам, бренным… Ибо фуга – это действительно море, звезды, вина, пальмы… Это – пир мысли».

Хороший рассказчик – не тот, кто может лишь позабавить публику занятными историями, но он должен видеть сущность вещей и уметь поведать эту суть остальным. «Ну ладно, – скажет кто-то, – все это, возможно, и любопытно для каких-нибудь музыковедов, но зачем это нам, «простым» людям?» Да в том-то и дело, что нам, обычному «народонаселению», высокое искусство еще нужнее, чем тем, кто уже причастился его тайн. Даже просто присутствуя в мире и не касаясь нас непосредственно, оно неявно задает нам высший идеал. Разве не видит каждый, сколь быстро мы оскотиниваемся, как только забываем о том, что есть и другая, высшая жизнь, как только отказываемся от своих идеалов, которые непременно посещали каждого в юности?

 

«простых» людей, по Казинику, нет вообще. Каждый по-своему талантлив, но, чаще всего, растерял, забыл, не реализовал свое высшее предназначение. Одна из любимых аксиом Казиника – каждый человек родится гениальным. «Я глубоко убежден, что человеческий детеныш входит в наш мир гением. Гениальность присуща человеку изначально». Здесь мысль Казиника полностью совпадает с моими ощущениями. Возясь с малолетними родственниками, я заметил, что глаза ребенка, с самых первых его дней, никогда не бывают бессмысленными. (У животных, даже самых умных и любимых, никогда не бывает таких взоров). Напротив, мне совершенно явственно казалось, что в них сосредоточено все интуитивное знание о мире – младенцы лишь не в силах осознать его, не владея языком. И тот безвестный художник, который первым изобразил на иконе младенца Христа со взором мудреца, провидящего прошлое, настоящее и будущее, бесспорно, был гением.

А дальше… Дальше включаемся мы, любящие родители, дабы приложить все усилия по превращению потенциального гения в нормального, «среднестатистического» человека, рядового «достойного члена общества». Любая оригинальность (возможно, зачаток таланта) рассматривается как патология и пресекается. Нет, нам надо, чтобы наши дети были «не хуже других», фактически – как другие. Мы не покупаем ему развивающих игрушек – но стараемся купить что-нибудь подороже, во что играть невозможно: монстра на батарейках и с микропроцессором, умеющего дергаться и разговаривать с китайским акцентом. Мы подсовываем детям идиотские комиксы с уродами и бандитами, сажаем их к ядовитому телевизору (чтобы не мешали!), отделываемся фразами «не путайся под ногами» и «поди поиграй» вместо серьезного, взрослого разговора без сюсюканья, вместо того, чтобы вместе построить из конструктора вавилонскую башню, почитать хорошую книжку, да просто пойти погулять. У вас рядом нет «природы»? Не беда: подойдите к одному лишь деревцу и попытайтесь вместе рассмотреть его в деталях. Или попробуйте посчитать, сколько разных трав растет на «диком» газоне – уверяю, вы сами по-детски удивитесь.

А какой «музон» постоянно фонит из хриплых динамиков! Не поймите неверно: ни один ценитель истинной музыки ничего не имеет против хорошей эстрады, но даже сами «поклонники легкого жанра» признают, что 99,9% поточного «музпродукта» – пошлейшая попса или тупой электронный «чес», этакая музыка для ног. Не забывайте, – напоминает Казиник, – как телу для роста необходима качественная еда, так и мозг должен для своего полноценного развития получать полноценную пищу. А мы сами питаемся, да и детей кормим однообразной тухлятиной.

 

Да, «нормальный» человек у нас обычно получается, а с «достойным» почти всегда возникают проблемы. Почему? Михаил Казиник выпустил диск, где собрал такие произведения, которые, как он считает, полезно слушать будущим мамам и ребенку: сначала – в животике, потом – в первые дни. Он уверяет, что под знакомую музыку ребенку не только легче адаптироваться к миру, но и выбраться на свет. Вроде бы все это похоже на типичную лженауку. Но давно, еще до знакомства с Казиником, я проделал над своим собственным сыном такой же «жестокий эксперимент». Выделил будущей маме хороший приемник, настроенный на волну «Орфея», и под ту же классическую музыку рос наш малыш. (А еще мы с женой выбросили телевизор). Сын не стал деятелем искусства – у него проявились другие интересы. Но он вырос достойным и добрым человеком, чуждым насилию и безвкусице. Он читает только хорошие книги, смотрит только хорошие фильмы, слушает только хорошую музыку. Немного сочиняет сам, на компьютере. Создает отличную компьютерную графику, обнаруживая порою удивительный вкус, который, клянусь, я ему специально не «прививал» (говорю об этом не как отец, а как профессиональный художник). Но, может быть, самый показательный факт – стремление к взаимопониманию. Даже бурный и трагичный период переходного возраста прошел без «проблемы поколений», без обычного бунта против старших. Конечно, один-единственный пример не делает статистики, но, все же, я благодарен Баху, Моцарту, Шуберту за их помощь.

 

М. Казиник называет это прививкой от пошлости.

Такая «прививка» – совсем не пустяк. Казиник настаивает (и я с ним согласен), что это имеет общенациональное значение, и блестяще показывает это на примере «Времен года» П. И. Чайковского. Отношения с этим циклом лично у меня складывались не лучшим образом. Когда-то эти пьесы постоянно звучали по радио и телевидению, их постоянно использовали как фон для речевого и видеоряда, даже «подкладывали» под разного рода мероприятия. Этот цикл – как говорится, «заигранное» произведение. И сделать такое «общенародное достояние» своим, глубоко личным – далеко не просто. Есть, правда, прекрасные пианисты, «специалисты» по Чайковскому (Плетнев, Шелудяков), сумевшие снять патину и паутину с этих якобы «салонных» пьес. Но настоящее перерождение в моем восприятии сумел совершить лишь Михаил Казиник, вкупе со своим бессменным партнером, замечательным пианистом Алексеем Ботвиновым.

«Лекция» начинается издалека. Как известно, «Времена года» были созданы по заказу, специально «для домашнего музицирования». Именно такое музицирование и являлось неотъемлемой частью общего культурного образования в эпоху отсутствия магнитофонов и компакт-дисков. И «лектор» с пианистом демонстрируют нам характерный пример такой музлитературы «для дома, для семьи», отдающей нестерпимой пошлостью. Конечно, Россия убереглась от общей безвкусицы, поскольку в домашний репертуар входили и несложные пьесы признанных классиков, но все же основу «домашней самодеятельности» составляли сборники подобных бездарных поделок, выходивших регулярно и огромными тиражами. (Кстати, по тиражам можно примерно судить о том, сколько же семей было охвачено музыкой «при проклятом царизме»: не только дворяне, но и мещане, чиновники, купечество и даже часть богатого крестьянства – те, кого потом обозвали «кулаками»). И Чайковский совершает настоящую революцию, создавая образец высокого искусства в этом «низком жанре». Как знать, не эта ли «прививка от пошлости» обусловила невиданный российский всплеск во всех областях деятельности вплоть до семнадцатого года?

М. Казиник убежден, что это так, и с ним трудно не согласиться. Развитое и культурное общество можно построить только из развитых, культурных людей.

А дальше начинается подробный (более трех часов!) разбор каждой пьесы – фактически глубокое проникновение в образный строй цикла, в тесной связи со стихами русских классиков, предпосланных как эпиграфы к пьесам. И обнаруживается удивительное родство музыкальных фраз, тем, мотивов со всем, что создано (и будет создано!) музыкальной культурой. К примеру – первая пьеса «Январь» (со стихами Пушкина) содержит явственные намеки и на Первый фортепианный концерт, и на Шестую симфонию, и, наконец, на самую «пушкинскую» оперу «Евгений Онегин». Здесь я невольно вспомнил слова престарелого Фаворского, который всю жизнь искал точную заглавную иллюстрацию к роману, и только теперь понял: дух шедевра Пушкина лучшим образом выразит тихий зимний пейзаж, такой же, что создан Чайковским.

 

Но по мере углубления в цикл всплывают параллели с творениями целого созвездия имен: от старинных петровских кантов до Стравинского – весь огромный пласт европейской музыки в сжатом виде «зашифрован» в этих двенадцати пьесах, внешне таких бесхитростных, знакомых с детства. Излишне перечислять здесь все оттенки эмоций и смыслов этого музыкального текста, смыслов иногда неожиданных, даже парадоксальных, но удивительно точных. Это просто нужно услышать. И «раскрыть» для себя этот удивительный текст. А это верный путь раскрыть себя.

М. Казиник раскрывает нас самым разнообразным арсеналом средств. Нет, внешние «атрибуты» просты: друг-пианист А. Ботвинов; иногда автор сам берет в руки скрипку, но не пользуется записями и редко приглашает кого-либо в помощь. Да и говорит он чрезвычайно просто, без всяких «измов», «семиотики» и «семантики». Но он привлекает в поддержку всю мировую культуру, от философии до литературы: Данте, Шекспир, Гете, Пушкин, Гоголь, Достоевский, Блок, Пастернак, Ахматова, Т. Манн, Гессе… – несть им числа. (Причем и здесь он обнаруживает такую глубину вскрытия смыслов, что любой филолог позавидует). А вы читаете хорошие книги? Наших лучших современников? (Намеренно не перечисляю, чтобы никого не забыть и не обидеть). Обращаетесь ли к классике? Когда вы последний раз перечитывали «Фауста»? (На днях мы с женой перечитали «Войну и мир», и я жалею, что не сделал этого прежде). Мешает суета? Или наша собственная суетность и леность?

Суета… Помните слова Соломона: «Суета сует и томление духа». Это гениальная, убийственно точная фраза. Отчего томится дух в суете? Чего он взыскует? Откуда на нас временами накатывает беспричинное раздражение на все и вся? Что топят люди в алкоголе? Отчего бунтуют юные неформалы?.. Нет-нет, я не имею в виду бессмысленный бунт из хулиганских побуждений! Но откуда это чувство внутреннего неудобства, неудовольствия от жизни? А ведь поэт давным-давно ответил на эти вопросы: «Душа грустит о небесах». Наш дух грустит о своем высшем предназначении – жить жизнью Духа.

Именно по пути к такой жизни и ведет нас Михаил Казиник. Обязательно побывайте на его выступлениях и возьмите с собой детей! Возможно, они не сразу проникнутся красотой и величием Большой музыки, но наверняка сделают важный шаг – к тому, чтобы стать достойными людьми

 

 

Источник:  www.anturagstudio.com