Михаил Казиник
Новости сайта kazinik.ru
 
 
 
МИХАИЛ КАЗИНИК. «Бах и Моцарт угодны всем богам!»
 
Любое его выступление — это событие: мало кто умеет рассказывать о музыке с таким вдохновением, вовлекая в это волшебное действо каждого слушателя. Музыкант, искусствовед, философ, писатель, он сделал музыку инструментом перображения мира и человека. Как это возможно? За объяснениями мы обратились к самому Михаилу Семеновичу.
 
Михаил Семёнович, как вы пришли к музыке?
Благодаря моим родителям — они водили меня на концерты симфонической музыки, в музеи, на выставки. Музыка, искусство были настолько само собой разумеющимися в нашей жизни, что у меня никогда не возникало сомнений в их ценности. Молодость моих родителей пришлась на войну, они оба воевали, но сквозь все ужасы войны и смерти пронесли любовь к искусству. И сумели передать её мне.
 
Есть ли в вашей жизни люди, которым вы особенно благодарны?
Такие люди, конечно, есть. Это моя учительница по литературе в школе, мои учителя скрипки и гармонии в музыкальном училище, мой профессор скрипки в консерватории, те представители русской интеллигенции, которые встретились на моём пути.
 
Что для вас является критерием успешной встречи со зрителями?
Их много: улыбки, слёзы, аплодисменты, письма, стихи, дополнительные концерты на следующий день и вновь — полные залы. Я на энергетическом уровне ощущаю активность восприятия людей. Но не только. Вот письмо, написанное 35-летней женщиной: «Сейчас даже страшно подумать, что 20 лет назад я (из чистого любопытства) не зашла бы в этот зал, не оказалась на Вашем концерте, не пересмотрела за один вечер всю мою жизнь, и она пошла бы вкривь и вкось. Вы не представляете себе, какие изменения произошли во мне в тот вечер».
Мне важен не сиюминутный эффект, но знание, что даже одна встреча может перепрограммировать человека, заставить его пересмотреть свои взгляды на жизненные ценности. И такие письма, как это, для меня важнейшая оценка моей деятельности.
 
Что, на ваш взгляд, нужно, чтобы музыка исцеляла душу человека?
К сожалению, нынешнее телевидение, почти вся массмедиа, уровень школьного образования в области музыки и вообще искусства создают обстановку недоверия и порой даже противостояния. Ещё в советские годы во время многочисленных встреч с молодёжью, которая в первый раз не по собственной инициативе приходила на мои выступления, я зачастую был вынужден преодолевать стену отчуждения и только потом, когда лёд таял, мог уходить в глубину.
Теперь всё намного сложнее. Наше общество прошло путь от тоталитаризма к полной анархии. Сейчас невиданное количество искорежённых, больных душ, до них очень нелегко докричаться, достучаться.
Великая музыка — это источник особых вибраций. Она способна проникать в душу до самой глубины. Но для того чтобы лечение состоялось, человек-приёмник должен быть открыт для источника. Моя задача — настраивать приёмники, чтобы они могли резонировать на эти вибрации.
Иное дело, когда на концерты приходят мои слушатели, то есть те, кто следит за моими фильмами, радиопрограммами, книгами. Тогда я наслаждаюсь свободным общением, взаимопониманием, ощущаю гармонию и любовь с самого первого мгновения выхода на сцену.
 
Познание вечных истин — не в этом ли суть человеческого существования? Как разбудить в людях потребность в духовном познании?
Искусство — единственное свидетельство Вечности. Ибо в нём нет движения от простого к сложному, перестают действовать аспекты «здесь и сейчас». Оно связывает человека с Космосом, оно отменяет суету, формирует речь, дух, систему подлинных ценностей. Оно не позволяет политике и политикам, царям и президентам, всем видам временщиков формировать пространство личности. Владение логикой, риторикой, знание искусства моментально разоблачают ложь и цинизм власть имущих. Искусство отметает все виды «духовного опопсовения», порабощения личности. А умение логически мыслить мгновенно раскрывает, «кто есть кто». Но если человек не испытывает дискомфорта с этим телевидением, с этой шкалой ценностей, с этим уровнем общения, то Вечность не коснётся его Души. Всякому человеку нужно попробовать дать шанс, ввести его в мир вечных ценностей.
 
Вы говорите о спасении, о крае пропасти, на котором все мы находимся. С каких шагов надо начать каждому из нас? И как может объединиться в этом творческая интеллигенция?
Искусство всегда говорило о спасении, стремилось оттащить человека от края пропасти, привести его к вечности. Это его постоянная задача. Люди искусства действуют не по своей только воле, они навсегда ангажированы чувством необходимости и, как доноры, не могут жить без своей кармы. Это их радость, их удел, их внутренняя обязанность. Даже художник, который вслух декларирует принадлежность искусства избранным, делает это от осознания своего бессилия, от обиды на мир, обитатели которого не считают необходимым понять искусство. И, как писал Мандельштам, «разноголосица… в трактирах буйных и церквах» — это, с одной стороны, проявление многослойности жизни и сознания, а с другой — основание печали поэта. Беда нашей жизни в том, что Зло прекрасно чувствует своих адептов, оно обладает огромной объединяющей силой. Оно действенно. В отличие от Добра, которое не способно объединиться. Каждый плачет и вздыхает в одиночку.
 
Творчество и творческий подход — понятия, которые выходят далеко за рамки искусства. Как помочь людям разбудить в себе это состояние, поскольку для многих жизнь постепенно становится рутиной?
Творчество — это сотрудничество с Богом, то есть с Творцом. В величайших книгах планеты: в Библии, Торе (христиане называют её Ветхим Заветом), в Новом Завете, в «Божественной Комедии» Данте и трагедиях Шекспира, в откровениях Мольера, Гёте, Байрона и Пушкина, Томаса Манна и Пастернака — нет суеты, маленьких примитивных мыслишек, идеек. Вся музыка Баха и Моцарта, картины Эль Греко и роспись Ватикана, стихи Рильке и сонаты Бетховена — о крупном, вечном, это великие догадки и подтверждения СМЫСЛА. Творческое начало заключается в искусстве жить, улавливая неповторимые импульсы Гармонии, ощущая каждый день как подарок. А разбудить это состояние можно прежде всего через искусство. Как? На этот вопрос я стремлюсь ответить всей своей деятельностью.
Однажды три подростка — я и двое моих друзей — договорились между собой никогда не говорить о пустяках. Мы все были творческими мальчишками, поняли, что жизнь коротка и тратить время на мелочи — неблагодарное дело. Мы верны этой идее всю жизнь.
 
В чём и в ком вы черпаете идеи, вдохновение? Откуда берёте силы?
Есть смерть, и есть бессмертие. Нам на Земле дано знание о смерти. Оно невыносимо. Но в противовес этому знанию существует великая Культура. Она знает о тайнах Бессмертия. В ней и только в ней я черпаю свои идеи и вдохновение. И в сознании того, что я способен оттащить кого-то от края.
Михаил Казиник
Открытый урок-концерт для взрослых в рамках проекта журнала Seasons «Школа для дураков». Урок состоялся 12 ноября 2009 года в музее-квартире А. Н. Толстого
«На „Казиника“ идут как на праздник, ему исповедуются в письмах, доверяют самые глубинные думы. Если бы всё преподавание в стране происходило на таком уровне, как его выступления, то искусство и гений давно победил бы посредственность» (Ларс Линдер).
Михаил Казиник и Алексей Ботвинов во время записи передачи на радио «Орфей». Фото с сайта www.muzcentrum.ru
Михаил Казиник гастролирует по всему миру с лекциями, концертами, мастер-классами, творческими вечерами
 
Ваше жизненное кредо?
Идея Канта: «Есть две истины: звёздное небо над нами и нравственный закон внутри нас».
 
Какой урок вашей жизни вы могли бы назвать самым важным и самым ценным?
Самый важный урок моей жизни (он же самый печальный): большинство людей практически никогда не учатся на своих ошибках. Они всё время ходят по кругу собственных заблуждений. Но это не значит, что нужно опустить голову и признать себя побеждённым. Ибо, как сказал Гегель: «Движение — всё, конечная цель — ничто».
Я получаю очень много писем. Вот два из них, которые пришли на мою почту с интервалом в несколько секунд.
Письмо первое, от Анатолия из Нижнего Новгорода: «Уважаемый Михаил Семёнович! Ваши рассказы порою так пронзительны, так эмоционально и эстетически заряжены, что слезы наворачиваются на глаза. Спасибо Вам, что Вы у нас есть. Но, мне кажется, людей, которым интересно Вас слушать, подавляющее меньшинство. Мы — как радужная плёнка на поверхности вонючего, булькающего болота, и со временем её толщина становится всё меньше. Но всё равно спасибо Вам».
А вот мой ответ: «То, о чём вы, Анатолий, пишете, очень печально. Но если вы читали мою книгу „Тайны гениев“, то, наверное, поняли, что мне это известно. И причины объяснимы. Есть два варианта. Первый — оставить всё как есть, второе — пытаться сделать хоть что-нибудь. Я выбрал второй вариант. Может быть, я не прав. Может быть, серьёзные люди, которые давно всё поняли, посмеиваются надо мной. Но я убеждён в своей правоте. Если мы не будем действовать, то наступит гуманитарная катастрофа, как следствие этого образа жизни и этого мышления. А отвечать придётся тем, кто мог, но не захотел предотвратить её.
Антоний Падуанский проповедовал рыбам и птицам. И в этом, согласитесь, что-то есть… Переслушайте программу, где я говорю о наших адвокатах (Бахе, Моцарте, Шекспире, Данте, Бетховене), благодаря заступничеству которых всё остальное человечество помиловано».
Письмо второе, от Натальи, бабушки семидневной внучки: «Уважаемый Михаил Семёнович! Огромный привет Вам из города Балабаново Калужской области. Спешу Вам сообщить, 22 декабря у нас родилась внучка, мама которой под впечатлением одной из первых Ваших программ слушала музыку Моцарта, полюбила его и не пропускала Ваших передач. Огромное Вам спасибо за ту Работу (именно с большой буквы), которую Вы ведёте на „Серебряном Дожде“. Я глубоко уверена в том, что это — богоугодное дело (угодное Христу или Магомету, Саваофу, Кришне или Будде). С наступающим Вас Новым годом! Здоровья, согласия, мира и любви в Вашем доме!»
Мой ответ: «Уважаемая бабушка Наталья! Я очень рад Вашему письму! Поцелуйте Вашу дочку и внучку от моего имени! Всё равно я уверен, что тьма не победит! Живут Бах и Моцарт! Они угодны всем богам!»
Первое письмо кажется безнадёжным, а во втором — надежда. Хотя и в первом это «всё равно, спасибо Вам» печально, но вселяет некоторую долю оптимизма. Представьте себе ситуацию, где автор первого письма, Анатолий — учитель, а новорождённая из второго письма через шесть лет попадёт к нему в класс. Они узнают друг друга и создадут в классе энергетический мост. А этот мост, в свою очередь, повлияет на кого-то ещё. И опять засветится…
Вопросы задавала Юлия Морозова
 
http://www.manwb.ru/articles/arte/music/Kazinik/
 

 
Обертоновая волна Вселенной. Интервью с Михаилом Казиником
Дата 21.12.2009
Текст: Анастасия Нечаева, журнал «Территория»
Фото: Мария Прокопьева
 
Он тонкий наблюдатель, фантастический рассказчик, очаровательный собеседник и единственный в мире человек, который точно знает, что обучение игре на скрипке обязательно должно начинаться с обучения умению правильно падать со стула
 
Когда на рубеже XXI века австралийское радио SBS провело опрос, с кем бы вы хотели провести новогоднюю ночь, то из русских имен было названо три: Великий князь Владимир Романов, Эдвард Радзинский и Михаил Казиник.
 
О нем был снят потрясающий фильм Петера Мейера под названием «Казиник, Бог и Дьявол».В настоящее время специально для слушателей радио «Серебряный Дождь» он рано утром выходит в прямой эфир из специальной радиостудии у него дома в Стокгольме.
 
Он тонкий наблюдатель, фантастический рассказчик, очаровательный собеседник и единственный в мире человек, который точно знает, что обучение игре на скрипке обязательно должно начинаться с обучения умению правильно падать со стула.
 
Он рассказывает так талантливо, так вкусно, и с таким темпераментом, что твое сознание переворачивается и та музыка, которая с детства казалась тебе чужой и тяжеловатой, вдруг становится...
 
О музыке
 
Музыка — это одна гигантская вибрация, которую гении получают из космоса. К сожалению, у большинства людей этот родничок закрыт, и лишь у немногих получается принимать эти волны. Бетховен писал великую музыку, будучи совершенно глухим. Это прямое доказательство, что музыка — вибрирующая энергия.
 
Вообще, музыка — вершина всех искусств. Потому что в ней нет вербальности, нет изобразительного ряда, а есть только обертоновая волна Вселенной, в которой заложены коды бессмертия, коды гениальности, коды человеческого развития...
 
Моя задача — духовно настроить человека на ту волну, на то излучение, которое исходит от творений искусства: поэзии, музыки, литературы... Всякое великое искусство — это передатчик, а человек, который не настроен на его частоту, — испорченный приемник. Я его ремонтирую.
 
О демократии
 
Кто вам сказал, что в нашей стране демократия? Вы о чем? Демократия — это отнюдь не власть народа, а демоса. Об этом нам говорит вся античная культура. А представителем демоса был тот, кто владел семью свободными науками: музыкой, риторикой, геометрией, математикой, логикой, астрономией, грамматикой. Все остальные принадлежали охлосу. В сегодняшней России охлос растет в геометрической прогрессии, а демос уезжает, молчит, исчезает. Так что, получается, что от демократии мы пока очень далеки.
 
О бумагах и званиях
 
На Западе бумага — самое последнее дело. Там у меня нет никакого звания, кроме одного, — Михаил Казиник. И этого вполне достаточно. Запад — это рынок, а не базар. И именно рынок способен моментально выявлять, кто есть кто. Скрипачу достаточно поиграть 10 минут, чтобы о нем составили мнение, безо всяких дипломов. А в России титул или звание могут дать человеку абсолютно непригодному, но который не вылезает из кабинетов различных министерств и ведомств.
 
О власти
 
Власть носит сексуальный характер. Вы спрашиваете — почему? Приведу простой пример: каждый мужчина мысленно хочет обладать всеми женщинами. Но он этого сделать, само собой, не может ни физически, ни морально. Но! Абсолютная власть и абсолютные деньги дают ему такую возможность, пусть даже и теоретическую. И именно к этому подсознательно стремятся все мужчины.
 
О воспитании
 
Что касается музыкального воспитания, то у меня принципиальная позиция. Музыка должна быть в школе главным предметом! И уже через нее должны преподаваться все другие предметы. Ведь страшно не отсутствие музыкального воспитания, а некачественное воспитание.
 
К сожалению, сейчас в музыкальных школах творится полный беспредел. Учителя, бьющие своих учеников линейкой по пальцам — естественное явление. А это ведь уж криминал! Почему тратится время на обучение, и совсем не тратится на то, чтобы дать ребенку комфорт и любовь??? Вот почему для большинства детей уроки музыки — сущее наказание. А для тех детей, которых учу я, наказание не пойти на мои уроки. Клянусь! Пусть не будет зоопарка, мороженого... Но не придти ко мне — это трагедия! Ребенок любит меня, доверяет. Он может упасть со стула назад, зная, что я нахожусь у него за спиной и всегда поймаю. Вот какая степень доверия между нами!
 
О Нобелевской премии
 
Почему в России так мало нобелевских лауреатов? Да потому, что наше музыкальное образование находится на региональном уровне. Я всегда говорю мамам, папам, бабушкам: «Если вы хотите, чтобы ваш ребенок стал нобелевским лауреатом, начинайте с музыки». Я разговаривал со многими лауреатами, и выяснилось, что все они с детства жили в атмосфере музыки. Именно в ней лежат коды всех великих открытий и творческих идей. А у нас, в московском Доме музыки залы заполнены только на некоторые имена. В остальных случаях — наполовину. И это в городе с населением почти в 15 миллионов...
 
О спасении
 
У нашей страны единственный путь к спасению — культура. В переводе с латыни это означает «возделывание». Вот мы все говорим о культуре нашего общества... Посмотрите на муравейник, видели хоть одного пьяного муравья? А ленивого муравья? Вот где настоящая культура. Но вы понимаете, что не может страна, совершившая колоссальный духовный подвиг, все это полностью растерять. Ведь в течение всего XIX века мы за короткий срок обогнали в культурном отношении все страны. И это, минуя эпоху Возрождения, средневековые академии...
 
Об инерции
 
Вообще, инерция великая вещь. Именно на ней построена вся наша жизнь.
 
О телевизоре
 
Все ложь и глупость. Все каналы можно смотреть после часу ночи. Когда все эти изверги из сферы масс-медиа спят. Их расчет строится на том, чтобы убаюкать всякими Киркоровыми и Алсу тот рабочий конвейер, который после работы имеет силы только на то, чтобы заснуть. И на другой день с новыми силами штамповать, штамповать, штамповать... А ни на что другое он, наполненный доверху попсой, уже не способен. По-хорошему, телевизор должен стоять экраном к стене, и включаться в редких случаях.
 
Я всегда говорю: «Если после моих выступлений, вы пришли домой, включили по инерции телевизор и сразу его выключили, моя задача выполнена».
 
http://www.nezevay.ru/afisha/news/2479/obertonovaya-volna-vselennoi-intervu-s-mihailom-kazinikom.html
 

 
Михаил Казиник – «Где кончается речь, начинается агрессия…»
ИНТЕРВЬЮ НА ПОРТАЛЕ CLASSICA.FM 24 November 2009 | Евгений Бойко
 
Classica.FM публикует интервью с живущим в Швеции Михаилом Семёновичем Казиником – музыкантом, общественным музыкальным деятелем и просветителем, консультантом Нобелевского концерта, который провёл в в начале ноября в Москве несколько лекций. Перед отъездом в Швецию с Михаилом Семёновичем побеседовал главный редактор Classica.FM Евгений Бойко.
 
Е. Бойко: Вы не так часто бываете в России, и в последний приезд провели несколько концертов-лекций о классической музыке и музыкальной культуре. Прошли они при полном аншлаге, причём, насколько знаю, вместо запланированных двух их было пять, и билетов на них было не достать. Ваши взгляды на музыкальную культуру необычны и находят отклик в стране, где уровень музыкальной культуры оставляет желать лучшего. Популярность классики низка, и тут важнее чем сетовать, нужно понять – почему? Связано ли это с традициями исполнительства, музыкального образования?
 
М. Казиник: В учебных заведениях считается, что человек должен получить некую информацию о музыке, узнать определенные вещи. Для меня этот момент всегда был последним. Когда я написал книгу, то в ее основе был дух и некая волна. Мне было важно, чтобы человек, читая, почувствовал себя гармонично. Моя задача в том, чтобы показать и доказать, что всякое творение искусства – и музыка как ее вершина – является гигантским невероятно вибрирующим передатчиком. Этот передатчик через гениальных людей дает нашему организму, духу гигантскую связь с идеей космичности, значимости, гармонии, внутреннего содержания. Это самое важное.
 
Человек – это приемник, который принимает космические, творческие волны, идею любви и. т. д. Интересно, что такое явление как любовь с первого взгляда уникально тем, что главное в нем не взгляд, а волна, энергия, которая исходит от человека, в том числе и через глаза. И вот в эту энергию я верю. Я ее знаю. И задача моя, в первую очередь, не научить, – люди потом сами включат компьютер, откроют книгу и получат необходимую информацию. Моя задача – влюбить!
 
Е. Бойко: В отличие от лёгкой музыки классика не приемлет пассивного восприятия. Человек должен заставить себя думать на концерте, включить рассудок и сердце. Как научить человека слушать музыку?
 
М. Казиник: Если приходит понимание того, что такое классическая музыка как форма энергии, как форма божественного откровения, то тогда происходит раскрытие тайны, а это ведет к свободному творению, полёту. Человек только тогда свободен, когда он познает самые уникальные, самые глубинные структуры музыки. Представляете, как Бах создавал свою музыку? Он понимал значение каждого звука, который он писал. Музыканты пытаются не только исполнить Баха, но раскрыть его секреты. Работая над Баховскими опусами, они доходят до каких-то глубин. Выходят на эстраду, играют, и считается, что слушатель в зале понимает всё, весь творческий процесс. Но ведь нет! Этого не бывает! А моя задача как раз в том, чтобы помочь человеку оказаться гениальным приемником. Чтобы он сидел в зале и слышал не только звуки, не только музыку, но всю обертоновую систему космоса Баха.
 
Е. Бойко: Может быть, проблема и в исполнителях? Русская публика благожелательна и не скупится на аплодисменты, но ведь далеко не каждое исполнение действительно талантливо и эмоционально насыщено.
 
М. Казиник: Все зависит от личности исполнения. Наше слышание и представление того или иного произведения напрямую зависит от того, кто находится по ту сторону сцены, кто нам это представляет. Вторая часть соль-мажорной сонаты Моцарта всегда мне казалась какой-то слабой и простоватой музыкой. Я слышал ее во многих исполнениях, и только когда я сам начал над ней работать, то понял, что это одно из самых гениальных и сильных произведений композитора.
 
Е. Бойко: Не думаете ли вы, что классическая музыка сейчас в некотором роде «вещь в себе»? Исполняют её те, кто получил музыкальное образование, слушают большей частью те, кто имеет отношение к музыке, а общество в целом малознакомо с этим искусством. В любой просвещённой стране имена композиторов стоят в одном ряду с именами литераторов, философов, живописцев. Если в средней школе литературу изучают, то музыка не является обязательным предметом. Вот основы религии собираются вводить, а ведь любая религия – это прежде всего идеология, а не культура.
 
М. Казиник: Музыка должна быть в школе главным предметом. Об этом нам говорит вся античная культура. В числе семи свободных наук на первом месте стояла музыка и риторика вообще. И логика к ним еще прибавлялась. Если человек их осваивал, то считалось, что он представитель демоса. Если нет, то он принадлежал охлосу. Это была большая часть истории цивилизации вообще. Что касается музыки, то у меня есть две принципиальные позиции. Во-первых, немедленно в школу ввести музыку как главный предмет, географию надо изучать через музыку, историю – тоже через музыку. Ведь не полезными ископаемыми характеризуется та или иная страна, а музыкой и произведениями культуры, в которых воплощена душа народа.
 
Но я понимаю, что если реализуется моя мечта, если преподавать начнут выпускники музыкально-педагогических училищ, то получится полностью противоположный эффект, поскольку система подготовки кадров не просто плоха, но опущена на предельно низкую ступень отрицательного вектора. Вся система антимузыкальна! Педагог – учитель музыки в общеобразовательной школе должен быть ритором, актером! А где вы его возьмете? Я пытался предложить во многих странах нашего бывшего Союза создать так называемую Элитарную академию, в которой бы происходило формирование людей античного полиса. Формирование личности через музыку, риторику, театр, через умение владеть языком. Ведь где кончается речь, начинается агрессия…
 
Москва, 12 ноября 2009.
 
 
 
 
 
Орфей в аду
 
 
     
 
С маэстро Казиником мы встретились в безумные дни свиной эпидемии начала декабря, когда он с гастролями гостил в Саратове. Естественно, тема была под стать личности – СССР 80-х. И пока выдуманные вертолеты обеззараживали сознание граждан, мы забрались в оригинальное местечко: где же говорить об СССР как не в бане, разложив на пожелтевшей «Комсомолке» Жигулевское с воблой, да шпроты со Столичной? Однако Михаил Казиник – человек, который любой вопрос способен развернуть в плоскость искусства. Вот и получилась, как говорят музыканты, импровизация на тему…
 
Текст: Антон Комаров Фото Валерия Грекова
 
А.К. Михаил Семенович, Советский Союз – тема серьезная, и ее полное осмысление будет возможно, лишь когда пройдет пару столетий: что там было хорошо, что – плохо… Но после Саяно- Шушенской ГЭС стало понятно: сейчас мы доживаем последнее, что было сделано тогда.
М.К. Да, сейчас мы уже не в состоянии что-либо создать, а тогда могли. Один «Буран» чего стоит… Хотя первый раз это стало ясно после Чернобыля. Я узнал о нем на второй день. У меня была встреча в Соснах под Минском с ядерными физиками. Вышел один академик и сказал: «Друзья, выключите телевизоры, не слушайте, что говорят. Никаких первомайских демонстраций. Произошла страшнейшая в мире катастрофа: взорвалась самая страшная бомба, единственное, чего нет – взрывной волны. Все остальное есть. Погибнет огромное количество людей, во многих поколениях будут рождаться искаженные люди, произойдет полное изменение генофонда планеты. Поэтому нужно наплевать на все: кладите партийные билеты, спасайте детей!..». Представляете, какой кайф был после его слов выступать? Я тогда говорил о Бахе и Эйнштейне.
А.К. Как-то случайно я попал на доклад федерального министра транспорта и услышал цифры, которые шокировали меня. В Советском Союзе при плановом хозяйстве рассчитывалось, что все люди должны ездить на автобусах, в год должно выпускаться определенное количество машин, должна быть определенная нагрузка на дороги. Сегодняшняя нагрузка превышает запланированную в сотни раз.
М.К. Кстати, когда-то американцы предупреждали Советский Союз: не развивайте частный транспорт.
А.К. А сбежать из «совка» хотелось?
М.К. Когда меня на сцене спрашивали, думал ли я о том, чтобы уехать, я отвечал: «Думаю, что я не столько крыса, сколько капитан. Сейчас с нашего тонущего корабля под названием СССР бегут крысы…». И я это говорил!.. Самое печальное, что этот корабль и сейчас тонет.
А.К. Так он тонет с семнадцатого года…
М.К. Да, но его поддерживали разными системами, разными вливаниями, которые на какой-то период могли этот корабль удержать на плаву. Например, система ГУЛАГа – это не только система уничтожения, это возвращение к рабовладельческому обществу. Россия, чтобы спастись, всегда возвращается к каким-то ушедшим стадиям. Сегодня мы вернулись к феодализму.
Знаете, Антон, в последнее время я стал задумываться, при всем том бреде советской власти с ее годами ушло что-то неповторимое, очень важное и остроумное.
А.К. Ушла какая-то глупость, дурь, бесшабашность и пришла циничность, прагматизм…
М.К. Ушел даже романтизм, который тогда был. Вот его мне жалко.
А.К. Недавно слышал фразу Бродского: «Мы в Союзе были большими американцами, чем они здесь». Но был ли у нас все- таки шанс сохранить Союз? Где и что мы просмотрели?
М.К. С моей точки зрения шанс был, когда заговорили о конфедерации. Это самый юридически и экономически выгодный ва¬риант общения. Это абсолютное неразрушение экономических и культурных связей, но при этом полная свобода культуры и открытые границы. Типичный ее пример – страны Скандинавии. Дания, Швеция, Норвегия и Финляндия – по сути, единая страна, причем настолько единая, что в Финляндии при 10% шведского-ворящего населения два государственных языка.
А.К. А что же делать 143 миллионам, оказавшимся на нашей территории?
М.К. Вообще, мне сказали, что намного меньше, поэтому перепись отменили. Судя по некоторым предварительным данным – меньше 100 миллионов. Вы себе не представляете, какая смертность, ее скрывают. Мне пишут люди из Сибири, с Урала, с Дальнего Востока о реальном положении вещей. Валяются трупы перепивших, сгоревших, передравшихся… жены со вспоротыми животами, умственно неполноценные дети… Если здесь, в Саратове, центре России такое творится… что же там?! В деревнях давно уже никто никого не считает.
А.К. Что вы считаете самым главным в европейской праворегулирующей системе?
М.К. Наверное, презумпция невиновности. В Швеции это настолько сильная штука, что швед должен скорее поверить, чем не поверить. Когда человек что-то говорит, то он прав, швед не может искать причин считать его лжецом.
А.К. Я с презумпцией невиновности понял все в 1982 году, когда играл в рок-группе. В доме работников просвещения, где мы репетировали, была совершена кража. Украли Ионику. В РОВД нас развели по операм, и мент мне говорит: «Произошла кража. У меня все основания думать, что это сделали вы. Доказывай мне, что это не так». Я сижу и думаю, у меня два варианта: либо доказать, что это были не мы, либо биться за презумпцию невиновности. На всякий случай я ему задаю вопрос: у нас в государстве презумпция невиновности еще действует или как? Он отвечает: «Хватит мне здесь, б…, умничать!».
М.К. Конечно, на эти слова ответить можно только так!
А.К. Тогда я сказал: «Смотрите, Ионику украли, ножки от нее украли, а педаль-то не взяли. Без педали Ионика – ничто. Если б мы украли ее, то и педаль бы мы тоже обязательно украли». На это он сказал: «Ты убедил меня».
М.К. Вот это был урок презумпции невиновности!
А.К. Да, и теперь я отношусь к ней, как практика Ходорковского показывает, правильно. Откройте секрет, как, говоря со сцены такие крамольные вещи, вы все же оставались на свободе?
М.К. Я всю жизнь говорил то, что хотел. И как-то так получалось, что меня не трогали. Вокруг – трогали, меня – нет. Я даже начал удивляться. За мной всюду ездил приставленный агент КГБ, которого я видел везде, и в Краснодаре, и в Костроме, и в Питере. За свою работу, за то, что он сидел и слушал, мне кажется, он получал больше денег, чем я за свои концерты. Я его знал, и он не скрывался. Он говорил: когда будешь видеть меня в филармонии, никогда не здоровайся. Потом, в горбачевские годы, перед первой поездкой в Швецию, оказавшейся знаменательной для моей жизни, я его случайно встретил и сказал, что еду в буржуазную страну. На это он ответил: «Я знаю, счастливого тебе пути». «Но у меня к тебе вопрос», - говорю я: «Почему вы меня не трогали? Меня легко упрятать за решетку, объявить психом, накачать лекарствами и сделать из меня растение?». Он ответил: «Не притворяйся, что не знаешь!». Оказывается, их генерал был моим поклонником! В этом разговоре выяснилось, что в течении всех лет его внучка росла на моих детских абонементах. Десять лет в Минске по абонементам я вел два зала по 2000 детей с шести лет, вырастив их до шестнадцатилетия. В их числе была маленькая чудная девочка с косичками, которая росла и по календарю считала, сколько дней осталось до очередного концерта Михаила Казиника. У них в семье был мой культ. И этот жестокий, не знающий преград генерал любил свою внучку больше, чем советскую власть. Когда ему подавали на меня бумаги, он запирал их в сейф, говоря, что займется этим лично, это особый случай. Все понимали, что подавать бумаги надо, работать надо, но толку от этого ни¬какого. Естественно, по советской субординации спросить у генерала, почему он не дает этому делу ход, все равно, что подписать себе смертный приговор. Все были уверены, что я с ним знаком. С одной стороны, я – советский диссидент, антисоветчик, антикоммунист, а с другой – трогать меня нельзя. Эта растущая девочка была моим ангелом-хранителем.
А.К. Но и на награды вас не баловали…
М.К. Конечно. Хотя на афишах самыми крупными буквами писали «Михаил Казиник» (так быстрее продава¬лись билеты), чуть меньше – «государственный академический симфонический оркестр», еще меньше – имя дирижера, а самыми маленькими – имена композиторов. Отчетливо помню 60-летний юбилей Белорусской го-сударственной филармонии. Момент награждения. Самых главных награждают орденом, вторых – грамотами ЦК КПСС, следующих – грамотами министерства культуры, все ниже, ниже, ниже. В конце – объявить благодарность... Перечисляются все пожарники филармонии, вахтерши, уборщицы, далее следует мое имя. По¬сле этого собрания все выходили на улицу и везде видели «Михаил Казиник», «Михаил Казиник»… Это было здорово!
А.К. То есть вашим именем пользовались для нужд филармонии?
М.К. Да, и не только. Но однажды это им боком вышло…
А.К. Расскажите подробнее.
М.К. Когда я пересказываю эту истории шведам, то кто все понимает, сходит с ума, а кто не понимает – пожимает плечами. Шведы на ментальном уровне не могут постичь, как такое может быть.
А.К. Ну мы – не шведы.
М.К. Как-то меня вызывает художественный руководитель филармонии, народный артист РСФСР, лауреат премии РСФСР, лауреат премии ГДР, заслуженный деятель искусств и чего-то там еще… Он был попросту дирижером оркестра группы войск в Берлине и стал худруком в филармонии. Хороший добрый дядька, но страшный трус. Так вот вызывает он меня и говорит: «Миша, тебе доверена высокая честь. В твой абонемент для студентов вклю-чена встреча с народным артистом Советского Союза, лауреатом Ленинской премии, Секретарем союза композиторов СССР, членом ЦК Коммунистической партии Советского Союза, заведующим кафедрой Московской консерватории, профессором Тихоном Николаевичем Хренниковым». От каждой фразы он привставал. Естественно, я спросил: чего это в мой абонемент вклинивают Хренникова?
- Миша, я тебе все расскажу. По плану Тихон Николаевич должен приехать в Минск в зал филармонии для выступления. На этот  зал мы народ сгоним. Приведем войска, переоденем артистов, статистов… Но он изъявил желание выступить перед молодежью в неформальной обстановке, не в филармоническом зале. А где мы возьмем столько молодежи?
Они же не знают, кто он такой, у них нет табеля о рангах. На песни – еще может быть, но вот на его симфонию, фортепианный и скрипичный концерты?.. На всю эту хренниковскую музыку. И вот в ЦК партии он внес предложение, что концерт Хренникова пройдет в рамках моего абонемента. Тогда Хренников увидит полно народу. В ЦК, зная, что я – антисоветчик, решили потребовать от меня тезисы выступления, залитовать их, а я буду обязан говорить только то, что написано. Конечно, я пытался отказаться: никогда в жизни я не выступал по тезисам, но худрук привел все аргументы: «Миша, я тебя всегда выгораживаю, все ЦК будет, все министерство будет, все тузы. Один раз выйди и наговори все, что ты не любишь, а потом мы с тобой всю жизнь будем получать от этого дивиденды! Ну, сделай это, хотя бы ради меня, я внес это предложение, и оно принято, скажешь нет – и твоя карьера кончится!»… Я пришел домой, сам не понимая, что пишу, накропал какую-то хрень, подрожая всем съездам: семимильными шагами, вперед, ленинская теория отражения, отражает нашу бодрую жизнь, еще с молодости Хренников мечтал о том, чтобы… ну знаете, как это было. Тезисы пошли в ЦК, в министерство… И вот концерт, куча пропусков, я прохожу через три-четыре кордона, вижу, ходят с миноискателями по залу, собаки, черт знает что…
А.К. Какой это год?
М.К. Где-то восемьдесят третий.
А.К. Это серьезно еще.
М.К. Это самые серьезные времена. Андропов, слежки, проверки, вновь ощущение сталинского круга. Очень тяжело было. Хренникову выделили комнату, постелили все коврами, включая стены. Бархатное кресло, цветы, вазы с фруктами, я впервые тогда увидел киви и манго. Захожу, Хренников сидит посреди этого, будто хан, и спрашивает: «Это ты будешь вести концерт? А как тебя зовут?.. А, ну Миша, давай!». Он очень общительный был, ну, парень из Ельца, из Смоленской области. Оркестр рассаживается, у меня кипит все внутри, сейчас я выйду, первые ряды все оцеплены, сидят все члены ЦК, министры… Все шишки вдруг полюбили музыку. А там дальше за ними – мои студенты вперемешку со стоящими в штатском, у которых видно, как за пиджаками переливаются мускулы. Выхожу я на сцену и задумываюсь: для кого буду говорить – для этих жлобов, которых ненавижу лютой ненавистью? При этом мои студенты сидят и хитренько смотрят, что сейчас произойдет. Момент истины. Я стою, не знаю сколько, минуту или пять, в голове промелькнула мысль про семимильные шаги вперед к каким-то целям. Вдруг я зачем-то сказал: «Есть одна замечательная фраза, что фашизм – это мещанство, возведенное в ранг государственной политики…». Передние ряды слегка приподнялись. Я продолжаю: «Мы впервые провозгласили какие-то новые принципы в нашей стране, очень далекие от этого ужаса. Но вот беда: был такой философ, звали его Артур Шопенгауэр, он в своей книге говорил о темной иррациональной силе – Воле…», потом я перешел к Ницше, потом стал говорить, что мы, отрицая великое искусство и великую культуру, опять подпадаем под воздействие этих идей немецкой философии. Я говорил безумно страстно. Тузы сидят и слушают, у них белки кровавые, я думал, что сейчас стрелять будут. А студенты счастливые за этим всем наблюдают. Я закончил, на сцену вышел дирижер, зазвучала музыка, иду в комнату, ко мне подходит Хренников и говорит: «Здорово!». Я спрашиваю, вы слышали?
- Нет, здесь не слышно, но я видел студентов, у них глаза горят, ты человек эмоциональный, говоришь ярко, вот таких музыковедов нам недостает! Идем, я тебе сейчас книжку подарю.
И подписывает книгу, напечатанную на кремлевской бумаге, кремлевский глянец такой, (причем о Шостаковиче книги выхо¬дили на желтеющей бумаге третьего сорта) называется «Его выбрало время», авторы – Григорьев и Платек – их называли музыковеды в штатском. «Дорогому Мише Казинику с благодарностью за прекрасно проведенный авторский вечер от Тихона Николаевича Хренникова». После концерта бежит ко мне худрук филармонии, и я впервые вижу, что такое, когда волосы встают дыбом в прямом смысле: «Что?! Зачем?! За что?! Я тебя любил, я сделал все для тебя. Ты решил так? Ну хорошо, я уйду на пенсию, но ты? Зачем ты в разгаре жизни погубил себя, свою карьеру? Ведь ты же мог чего-то добиться? Зачем тебе это было надо?! Уже получен приказ! Наутро нас ждет министр культуры, потом мы должны ехать в ЦК!..». Естественно, ночь он не спал, утром, когда мы ехали в министерство культуры, всю дорогу он опять вопрошал: «Что ты вчера наговорил?! Это в кошмарном сне не приснится!! Ты вчера сравнил всех сидящих членов политбюро с фашистами!!!». Я говорю: «А вот Тихон Николаевич не согласен с вами, он считает, что лекция была очень хорошая», – и показываю подписанную книжку. Заходим в предбанник к министру культуры, ждем его минут сорок, у него в это время был какой-то важный человек. Через сорок минут открывается дверь, и я слышу следующее: «Ну, так завтра на охоту возьми с собой Ленку, ту, красивую…», – и вдруг видит нас в предбаннике: «Казиник и Сербин? Заходите…». Мы заходим, и худрук, не давая министру открыть рот, на гениальном языке советского кода произносит: «Владимир Михайлович, Тихон Николаевич тоже очень доволен вчерашней лекцией Казиника, он ему даже книжку подписал. Вот, смотрите…». Тот, просмотрев надпись, изменился в лице и говорит: «Вот для этого я вас и вызвал. Вы очень талантливы, выходят всякие музыковеды и несут всякую скукоту, а вы выходите и философию увязали, и музыку, и студенты слушают, и Шопенгауэра удачно приплели…». Тогда худрук уточняет, во сколько нужно идти в ЦК, и тот при нас звонит, якобы чтобы узнать: «Иван Иваныч? Здесь у меня Казиник и Сербин, подождите, подождите, дело в том, что Тихону Николаевичу, как мне и вам, тоже очень понравилось выступление Михаила Казиника…». Вот это «тоже» – гениальный советский код.
А.К. А Хренникову это кто-нибудь рассказал?
М.К. Да, я с ним потом много раз встречался, но это было в Москве и спустя годы, он хохотал как умалишенный. - Тихон Николаевич, вы знаете, о чем я тогда говорил? - Нет. - О Шопенгауэре и Ницше. - Ну и напугал же ты их…
А.К. Представляю, что вы испытали, когда после этого бреда в 91 году попали в Швецию…
М.К. Не то слово… Хотя одно из первых культурных потрясений связано с живописью русского художника Бориса Анисимовича Пинхасовича. В Рос¬сии его до сих пор мало кто знает, хотя Тышлер и все его друзья называли его гением. Он еще был жив, и мы поехали к нему, сняли о нем фильм, узнали историю его жизни, почему он гениален и неизвестен. Когда ему было пять лет, он создал рисунок «Комната моего детства». На нем изображено зеркало, в котором отражается его детская комната. Из Почепа его повезли в Москву к Леониду Иосифовичу Пастернаку, академику живописи, отцу Бориса Леонидовича. Леонид Иосифович посмотрел и сказал: этот ребенок – Моцарт, его нечему учить! Когда он влюбился и с этой женой прожил 72 года, вместо того, чтобы говорить, он рисовал по ней. Он дружил со всеми этими живописцами, которые сейчас на Сотбисе стоят сотни тысяч. Но он не захотел быть бедным советским художником и создал мастерскую, где рисовал только портреты вождей. Все портреты Ленина и Сталина, которые у нас в учебниках, создал он.
А.К. А как он стал богатым?
М.К. К примеру, завод имени Ленина заказал три портрета Маркса, два Ленина и четыре Сталина. Его спрашивают, сколько это будет стоить? Он называет совершенно сумасшедшую цену, и в Советском Союзе не было такого секретаря парторганизации, такого директора, такого начальника, который бы сказал ему, что за Ленина или за Сталина это дорого. Деньги он носил чемоданами. Банковских перечислений тогда не было, он брал два больших чемодана и туда складывал купюры. Эти деньги он сваливал в кучу у себя дома прямо в углу. И как они легко приходили, так они легко уходили. У него был открытый дом, там всегда стояла черная и красная икра, шампаское и коньяк. Туда приходили все, кто хотел, сидели у него и ели. Но с мая по сентябрь он уезжал на пленер, причем только в несколько любимых мест: в Крым, район Коктебеля; в Тарту; на Карпаты; а после войны – еще и в Калининград. Там он писал, причем писал с огромной скоростью, сразу маслом. Ничего не продавал. Его интересовал только процесс творчества.
А.К. Ни одну картину не купили бы за цену носа Ленина.
М.К. Он создал огромного размера – рекорд книги Гиннеса – портрет маршала Жукова на коне размером с пятиэтажный дом. На Сотбисе его только что продали за 550 тысяч фунтов стерлингов.
А.К. У меня философский вопрос. Опыт истории искусств показывает, что в России искусство за редким исключением не было отвлеченным. В большинстве своем произведения искусства пытались что-то показать, доказать, куда-то направить. Однако понимают их лишь некоторые. В чем причина, может «Мусоргский» и «Достоевский» сегодня так далеки от народа? На ваш взгляд, есть какой-то рецепт?
М.К. Знаете, с чего я начал свое выступление на чеховском фестивале? Это была крупная тусовка: там была Ия Саввина, Вениамин Смехов… Я вышел и сказал, у нас в России всегда была хорошая литература, мы ею гордились, радовались, все время ее читали, только вот делали все с точностью до наоборот: Достоевский дал нам образ Раскольникова – коммуниста и фашиста. Как коммунист он совершает социалистическую революцию: убивает капитал, а как фашист – мотивирует убийство: сверхчеловек, тварь дрожащая… Достоевский впервые показал, что это – одно и то же. Не услышали. Теперь посмотрим, как мы не поняли Пушкина. Он написал стихотворение «Памятник» – великое завещание поэта. На самом деле – пародия на Державина. Державин перевел Горация так, что поставил себя на его место. У Державина есть фраза, которую Пушкин органически не воспринимал. За нее Пушкин называл его глупцом. Суть ее в следующем: поэзия, ты должна относиться к тебя презирающим с тем же презрением. Пушкин же пишет:
Веленью Божьему, о, Муза, будь послушна,
Обиды не страшась, не требуя венца,
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспаривай глупца.
- То есть не спорь с Державиным. Он говорит: поэзия, ты вообще не должна ни на кого обращать внимания. Ты только от Бога получаешь информацию. И надо было во всех школах Советского Союза объявить, что это творческое завещание поэта.
А теперь Чехов. Он сказал: «Я всю жизнь выдавливал из себя раба по каплям». «Раба» – мы запомнили, «выдавливал раба» – мы запомнили, но вот «по каплям» – не помним! Если раба сделать свободным, он становится самым крупным преступником…
Есть уникальная книга воспоминаний Коровина о Чехове. Молодой Чехов, молодой Коровин, Левитан и еще один студент, не ставший известным, пошли гулять на Ходынку. Чехов подходит к лотошнику. - Посчитай апельсины, я у тебя все их покупаю. - С вас два рубля сорок копеек. - Бери трешку. - А что вы с ними будете делать? - Продавать. - Ну посмотрим-с. И вот Чехов начинает торговать. К нему подходит с виду интеллигент, спрашивает цену, Чехов называет: «10 копеек – штука, полтора рубля – десяток». Тот пожимает плечами: «Что, считать не умеешь?». Дама подходит и спрашивает: почем апельсины, Чехов говорит: «Рубль – штука». - А по 10 копеек продашь? - Продам. - А два на 10 копеек продашь? - Продам. - Наверное, они у тебя кислые? - Так точно-с, кислые. Она собирается уходить, он ей один апельсин подарил на пробу. Та его съела и купила еще два на 10 копеек. Подошла еще одна дама и спрашивает: «А можно за рубль у тебя купить все». Чехов отвечает: «Да, только без кожуры-с». - А куда кожура-с? - Кожуру иностранцы едят-с, они до кожуры ой какие охотники. Когда Чехову надоело, он забрал себе пять апельсинов, остальные подарил лотошнику обратно. Тот, видя, что купили у него все за трешку, а наворотили уже больше того, куда-то убежал. Через минуту возвращается с околоточным и кричит: «Хватай их всех, они у меня все апельсины украли и съели». Околоточный берет всех и ведет в полицию. В отделении их расспрашивает пристав. Лоточник говорит: «Они сто штук апельсинов съели». - Где ж ты был, пока они сто штук ели? - А я по малой нужде отлучился. - Что? Здесь же дворец стоит, где ты тут по малой нужде отлучиться мог? Ты понимаешь, что я их сейчас в тюрьму посажу? - Ну, пусть мне хоть на чай дали бы? Тогда пристав достает из кармана 50 копеек и говорит: «Пшел вот!». Подходит к студентам: «Извините, господин Антоша Чехонте, извините, господин Левитан. Савелич, подготовь самоварчик, чай пить будем». Над приставом весит портрет роскошной женщины. Чехов спрашивает: кто это? - Это владычица моя, жена моя. - А где она сейчас? - Нанял репетитора своему сынку, так он ее у меня и увел, теперь где-то право преподает в университете. Ну, нежели это право – в два раза старше жену у мужа уводить? - Может он на гитаре играл? - Нет, не играл. - Черт их знает, чего они уводятся… Понимаете, все в России было на своих местах. Вот эпизод, сколько там человечности, сколько там чеховского эксперимента. Сколько там по каплям выдавливания из себя раба. Он объясняет, зачем все это было. У Чехова все детство в лавке прошло. Он хотел повторить, сыграть роль. – Это тоже выдавливание раба.
Так вот лечение возможно, и в этом я абсолютно уверен, если мы перестанем слушать тех, кто говорит нам, как одеваться и что есть, а начнем иметь на все свое мнение…
А.К. Вам как-то с детства все эти знаки были близки? Жили вы и в Питере, и в Витебске…
М.К. Да, это два города, духовно мне близких, когда я одновременно жил в этих двух городах, я не чувствовал разницы, а если и чувствовал, то в пользу Витебска. В советские годы было очень странно: там сохранилась русская интеллигенция, и когда я шел со скрипкой, для них это было знаковым моментом. Меня подзывали к открытым окнам старики и рассказывали истории про Римского-Корсакова, про Чайковского. Это все рядом было. В 57 году им было 80-85 лет, а когда им было по 25, то Римский- Корсаков и Чайковский их учили. Это все было у них на глазах.
Для австралийского радио SBS я делал передачу о «Могучей кучке». Кюи я решил рассмотреть так. Он прожил большую жизнь. Когда он родился и его везли в коляске, навстречу ему мог идти Пушкин, а когда он умер в 1918 году, уже была додекафония. В своей книге я написал: надеюсь, он умер не от страха перед революционными рабочими и матросами, которые зашли в его квартиру и попытались вытащить из серебряных окладов фотографии его предков. Он считал, что Мусоргский – какой-то не тот, он называл «Бориса Годунова» «грязной» оперой, считая, что там голоса не такие, аккорды не такие… И он услышал «Весну священную» Стравинского, с которой был страшный скандал. Представляете, что он сказал? Повторить я этого не могу, потому что журнал закроют по цензурным соображениям.
Понимаете, как коротка вся история искусств? Теперь я соображаю, что в 57 году я общался с теми, кто учился у Римского- Корсакова, у Чайковского, кто знал «Могучую кучку», кто был внутри всех этих проблем, кто видел всех их живыми. Представляете, какой ужас: я в данном случае как связующее звено! Тогда Витебск был именно этим городом. Там была консерватория, академия художеств, туда хлынули питерцы.
А.К. А сейчас в Витебске есть консерватория?
М.К. Ничего в Витебске нет... Витебск очень больной город, один из самых несчастных городов. Так как Витебск попался – никто не попался. Из него уехала вся интеллигенция. Я туда ездил, но начальство было очень неблагорасположено ко мне, мне стало противно и я сказал, что не хочу вспоминать те годы.
А.К. Уж если речь зашла о городах, то, на ваш взгляд, есть в мире места, где все напоминает Россию?
М.К. Да, их достаточно много. Например, Москву очень напоминает Нью-Йорк – это вообще очень близкие друг другу города. Кажется, что их разделяет вся планета, на самом деле и ментально и энергетически они очень похожи. И в Москве и в Нью-Йорке есть похожие районы.
А.К. Да, Бруклин, наверное, в Москве мы найдем.
М.К. Скорее даже Бронкс. После первой поездки в Нью-Йорк я решил, что без концертов туда ехать незачем. Потом вдруг неожиданно почувствовал, что мне не хватает его энергетики. После второго раза я им заболел на всю жизнь, а после третьего – готов туда ездить каждый день. Это сумасшедшепотрясающий город!
А.К. Но, согласитесь, что весь Нью-Йорк сконцентрирован на Манхеттене.
М.К. Не только, надо знать места, районы Бруклина, например. Помимо всем известного Чайна-тауна, там есть сказочный итальянский, есть еврейский район, где вы попадаете в мир позапрошлого века.
А.К. А из городов мира, какой вам ближе?
М.К. Наверное, Прага. Я таскаюсь там по антикварным магазинчикам. Такое оттуда вытаскиваю… Например, у меня два экземпляра сонатины Фибиха. Их всего два на весь Советский Союз. Ее он написал в возрасте 16 лет, чудесная музыка, там дух Праги, дух Вышеграда… Она вышла тиражом в 80 экземпляров. Гете когда-то сказал: «Прага – самая роскошная жемчужина в ожерелье европейских городов». С Прагой когда-то соперничал только Дрезден, но он был полностью разрушен союзниками.
А.К. Для меня из всех городов с Прагой соперничает только Севилья. Там местами, в улочках есть дух Праги. М.К. Да, это есть. Жаль, но нашу страну разрушили. Когда были церкви, все эти слободы, домики – это была одна из красивых стран мира. А.К. Да, советские архитекторы отличились квадратностью мышления. М.К. Расскажу историю. Это было в начале 90-х. После концерта я с сыном и невесткой решили поехать не по трассе, а по местной дороге. Едем-едем – смотрим, направо Гейлигенштадт. Я думал, что тот самый, где Бетховен написал свое знаменитое завещание, потом оказалось, там таких Гейлигенштадтов, как у нас Ивановок. Я понимаю, что Гейлигенштадт здесь быть не может, но мы решили заехать. Поворачиваем направо и заезжаем в советский город. Советская школа, грязь, заборы некрашеные, какие-то рытвины, ямы… Нет, здесь Бетховен точно ничего не писал. Возвращаемся на дорогу, едем-едем, поворот налево до какого-то городка. Решили заехать. Поворачиваем, въезжаем в сказку, палисаднички, чудесные дома, готика, ходят сытые, довольные люди, все выложено кафелем… Едем дальше, решили заезжать во все города. Заезжаем направо – опять Советский Союз, пьяные какие-то ходят. Потом смотрим по карте: здесь была демаркационная линия. Мы заезжали то в ГДР, то в ФРГ. Самая зрелая, самая сильная пропаганда против коммунизма – это проехать по той дороге. Всех коммуняг там надо возить. И тут и там немцы, но лед и пламень так не различны меж собой, как города ГДР и ФРГ! Что социализм может сделать за 30-40 лет?! А.К. Развитой социализм.
М.К. Да, развитой. Там пьяные сидят, бомжи, грязь, все бумаги мимо урн бросают. Налево заезжаешь – люди кайф ловят, вальяжно сидят, ходят с зонтиками от солнца, фонтанчики, частная школа, маленький театр, чудесный концертный зал. Направо – опять gomo soveticus.
А.К. Все же нужно зафиксировать очень важную вещь: главное достижение – отсутствие железного занавеса. Путь открыт – можно ездить туда-сюда. Нет ощущения, что выезд туда – это навсегда.
М.К. Есть такой анекдот: приходит человек к доктору и говорит: «Помогите, делать ничего не хочется, в будущее не верю». Доктор отвечает: «Есть только одно лекарство – фурогин». Знаете, что такое фурогин? «Ехать прочь» на Иврите.
- А как его принимать?
- Через Вену.
А.К. Да, юмор здорово в «совке» помогал.
М.К. У меня есть такая теория: ни одна идея, над которой нельзя посмеяться не имеет права на существование. Мне обычно говорят: а как же христианство, там же нигде нет юмора? Да это перевели так. Вы где-нибудь видели еврейского тридцати трех летнего парня без чувства юмора? Мракобесы говорят: нельзя обсуждать, нужно только верить. Но мы уже веровали во все. Из-за этой веры фашизм на ура прошел. Хватит уже, думать надо.
А.К. Какие у вас самые яркие детские воспоминания?
М.К. Самое радостное воспоминание детства – уже стемнело, я с папой на саночках и с огромным бидоном едем за керосином. На площади огромная очередь, метет вьюга. Я тогда решил, когда выросту – стану керосинщиком. У него была бочка с круглой меркой, все вокруг пахло керосином. Мне это все ужасно нравилось. Потом было самое замечательное, бидон закрывали крышкой, сверху сажали меня, и папа после долгой очереди вез меня с керосином домой. Второе воспоминание – когда в Витебске взорвали знаменитый костел, я пошел туда и увидал самое страшное: осколок стены с глазом Мадонны. Он на меня смотрел, и мне стало не по себе, я тогда понял, что произошло что-то страшное, и спросил у мамы: «А немцы больше не придут опять?». У меня появилась ассоциация, что это сделали немцы.
А.К. У меня тоже с детства в памяти запах керосина. Это было в Пугачеве, там жила в эвакуации моя бабушка. Кстати, родина Алексея Константиновича Толстого, который не любил и не признавал этого, этот факт он даже из своей биографии вычеркнул.
М.К. А туалет у нас был очень далеко во дворе. Нужно было спуститься по лестнице, потом выйти на улицу и пройти через весь двор. Между туалетом и домом стояла колонка. Зимой у нее были гигантские ледяные горбушки. Самое страшное ночью было пройти и не упасть. Сонный, вялый, ножки слабые, калоши одел на босу ногу и идешь. Страшно-страшно. Когда проходишь колонку, начинается резкий запах сараев и туалета. Залезаешь потом в постель и согреться долго не можешь. И это – каждую ночь. Или рано-рано утром: снег хрустит, какие-то тени, кто-то уже встал. Я теперь только понимаю, в каких условиях все это было. И сейчас мы сидим здесь, а кто-то – нет.
А.К. Это вдвойне обидно.
М.К. Если кто-нибудь в пятидесятые годы показал бы виды России 2010 года, никто бы не поверил.
А.К. Почему, есть и другие виды России, в которые бы точно поверили.
М.К. Я имею в виду все эти захолустья, всю эту грязь, все трущобы. Помните, в «Планете обезьян» у Пьера Буля есть эпизод, когда главные герои возвращаются на Землю, они еще не знают, что тут тоже царство обезьян. Первое, на что обращают внимание – за столетия, что их не было, ничего не изменилось. Старый космопорт, старые дома, старые конструкции… И у меня с современной Россией первая ассоциация – это произведение Пьера Буля. Неужели мы – обезьяны? Почему у нас в 2010 году сохранились декорации позапрошлого века: покосившиеся черные дома, бабки в шароварах… Как говорит один мой шведский друг, в Советском Союзе люди ходят, как будто против ветра. Человек идет по улице так, будто ему все время приходится преодолевать сильный ветер.
А.К. Я раньше не мог понять, как же они нас всех узнают. Теперь понял: в глазах постоянное ожидание, что сейчас что-то может случиться.
М.К. Когда мы с Юрием Лидерманом ставили «Записки сумасшедшего», он восхищался: «Удивительная пьеса, как цензура пропустила ее?». Я ему тогда ответил: «Юра, ты так давно уехал из Советского Союза, что не произносишь слово «цензура» с предыханием». В СССР говорят: «Удивительная пьеса. Как! Цензура пропустила ее?».
Журнал «Радиус города» благодарит Апарт-отель «Ривьера» за предоставленный для съемок интерьер
При наведении курсора мыши на страницу, появляются стрелочки для навигации.
для просмотра должен быть установлен флеш плеер
 
Get Adobe Flash player
 
 
При наведении курсора мыши на страницу, появляются стрелочки для навигации.
для просмотра должен быть установлен флеш плеер
 
ПО ТУ СТОРОНУ МУЗЫКИ
Развлекательный журнал TakiDa №5
 
Get Adobe Flash player
 
 
 
Pearls Before Breakfast
 
 
Pearls Before Breakfast
 
Пятничным январским утром на одной из центральных станций метро в Вашингтоне появился мужчина со скрипкой и начал играть. Как это обычно бывает во время часа пик, мало кто из людей обращал на него внимание - в основном проходящие мимо госслужащие спешили на работу.
За 45 минут он сыграл 6 произведений и удостоился наибольшего интереса от трехлетнего ребенка, который так и не дослушал понравившуюся музыку потому что его увела мать, торопясь по своим делам. Эта ситуация повторялась и с другими детьми.
А вот из взрослых людей лишь немногие — из 1097 человек шестеро — останавливались, чтобы послушать скрипичный концерт. Еще 20 человек бросили деньги музыканту, не останавливаясь. За 45 минут игры он заработал 32 доллара и несколько центов, хотя обычно билет на его концерт стоит не меньше 100.
Музыкантом этим был Джошуа Белл (Joshua Bell) — один из лучших скрипачей мира. Он играл в метро одни из самых сложных скрипичных произведений когда–либо написанных, а инструментом ему служила скрипка Страдивари, стоимостью 3,5 миллиона долларов.
Эта акция была частью социального эксперимента газеты Вашингтон Пост о восприятии, вкусе и приоритетах людей.
Вопрос, который волновал исследователей: можем ли мы в будничной среде в неподходящий момент ощутить красоту, остановимся ли чтобы оценить ее, распознаем ли талант в случайном человеке и неожиданной обстановке?
Если мы не можем найти время на то что бы ненадолго остановиться и послушать лучшие из когда–либо написанных музыкальных произведений в исполнении одного из лучших музыкантов планеты; если темп современной жизни настолько высок, что мы становимся слепы и глухи к таким вещам — тогда что же еще мы упускаем?
 
Pearls Before Breakfast
Can one of the nation's great musicians cut through the fog of a D.C. rush hour? Let's find out.
By Gene Weingarten
Washington Post Staff Writer
Sunday, April 8, 2007
 
 
 

Лечение с помощью музыки

 

 
Как вылечить больных детей с помощью музыки - знает Михаил Казиник. Знаменитый скрипач приехал в Петербург и только что пообщался с журналистами. В родном городе музыкант бывает не часто - много лет живет и работает в Швеции, поэтому теперь приготовил подарок: сразу три концерта. Они пройдут в выходные в Фонтанном доме. Программа будет классической - музыкант пообещал исполнить Моцарта, Шуберта, Шнитке, при этом предупредил: общаться со зрителями только на языке музыки он не намерен. Будет читать стихи и просто беседовать об искусстве.
Михаил Казиник, музыкант:
«Эти три вечера их никак нельзя обозвать - это беседы и концерты плюс попытка открыть человеку его творческое начало и то, ради чего пишется музыка».
Просто исполнять музыку, по словам Михаила Казиника, ему неинтересно. Несколько лет назад он начал заниматься просветительской работой и целительством.  В городе Белая Церковь - это на Украине - он посетил оздоровительный центр для детей-инвалидов, где исполнял фуги Баха. Норвежские врачи, которые наблюдали за этим экспериментом, назвали его не иначе, как чудом. Теперь такие концерты Казиник хотел бы провести и в России.
 

Встреча с Михаилом Казиником 21 марта в  «Музыкальной гостиной» «Новый Акрополь» в Москве
 
Интервью с Михаилом Казиником в журнале «Человек без границ» № 3 - 2010г.
 
 

 
Настройщик
 
23  июня 2009 , Автор:  Виталий Ченский
 
Михаил Казиник настраивает людей на восприятие классической музыки. Результаты настолько впечатляют, что его лекции включены в систему обучения скандинавских топ-менеджеров.
Своими необычными концертами-лекциями о музыке великих композиторов Михаил Казиник прославился еще в советские годы. Переехав в начале 1990-х в Швецию, он не изменил своему призванию и неожиданно оказался востребованным корпоративной культурой ведущих скандинавских компаний. В конце мая Cultura art group, задумавшая серию просветительских концертов, предложила Казинику вместе с одесским пианистом Алексеем Ботвиновым выступить перед Киевской публикой. «&» воспользовался представившейся возможностью увидеть метод Казиника в действии и выяснить, как классическая музыка может дать бизнесу второе дыхание.
 
Эффект Красной Шапочки 
Хождение Михаила Казника в бизнес началось с того, что однажды он (к тому времени уже освоив шведский язык) получил возможность выступить перед группой скандинавских бизнесменов. Михаил рассказывал много необычных вещей о музыке, которую называют классической, и задавал аудитории «детские» вопросы. Например, такой: «Как вы считаете, кто является главным героем в сказке «Красная Шапочка»?». «Некоторые бизнесмены ответили, что это, конечно же, Красная Шапочка, – вспоминает Казиник. – Кое-кто, подумав, сказал, что Волк. И вдруг неожиданно появилась мысль – Бабушка! Ну конечно! Название проекта – «Поход к Бабушке»! Если нет Бабушки, то нет Красной Шапочки и не появляется Волк. С точки зрения сонатной формы, в которой созданы все сонаты и симфонии последних столетий, Красная Шапочка – главная партия, написанная в главной тональности. Бабушка – побочная партия, написанная в доминанте. В сонате побочная партия должна доминировать. Но это же один из важнейших аспектов мышления, в том числе и бизнесового: если побочная партия не доминирует, то проект нельзя разработать.
 
Я сказал собравшимся: «У вас до сегодняшнего дня была конференция, посвященная экономическим проблемам. Вы имели счастье (или несчастье) меня пригласить. И вот я пришел к вам со скрипкой и буду говорить об эффекте Баха, Моцарта, Бетховена. Я знаю, что вы устали, что конференция шла три дня и вы не решили ни одного вопроса. Посмотрим, что будет после моего выступления на четвертый день». На четвертый день люди стали находить совершенно другие идеи, алгоритмы, новые контакты. Потому что я пришел как побочная партия и стал доминировать. А в эпоху проблем и кризисов доминантой должны стать разговоры не об экономике, а об «эффекте Бетховена», который гласит: чем хуже композитор слышал, тем лучше музыку он писал. Мышление уходит в побочную партию, чтобы, вернувшись, воссоединиться в одной тональности (тонической) с главной темой. Большинство бизнесменов этого не знают, особенно на бывших советских пространствах. Они считают, что нужно углубиться в проблему и решать ее до тех пор, пока не заболит голова».
 
Эффект Казиника 
Впечатление, которое произвел Михаил Казиник своим выступлением, оказалось настолько сильным, что с 1995 г. бизнесмены Северной Европы воспринимают музыкальные конференци и как регулярные мероприятия. Лекции Казиника стали частью эксклюзивного образования для высшего руководящего состава корпораций Дании, Норвегии, Финляндии и Швеции. Его концепцию проверили на себе топ-менеджеры Ericsson, Tetra Pak, Volvo, Skania и крупнейших банков. Когда финская энергетическая компания Fortum перестраивала свою работу, музыкант в течение месяца летал туда на самолете каждую неделю. «Принципы культуры, которые я провозгласил, стали одной из основ строительства обновленной Fortum, – говорит он. – У меня есть масса отзывов, свидетельствующих о том, что для них особенно важным кажется мой день и моя идея доминирующей побочной партии.
 
Думаю, есть две причины, обеспечивающие такой эффект. Во-первых, это полный переход сознания в другое русло. Во время своих конференций я устанавливаю доски с нотным станом, и под моим руководством топ-менеджеры корпораций пишут совместные мелодии. Эти люди становятся детьми, их буквально потрясает то, что они сами создали мелодию. Это делает их счастливее. Расслабляется мозг, снимается напряжение, вдруг человек чувствует себя частью вечного потока. Он понимает: какая же это мелочь – все его проблемы – по сравнению с этой музыкой, культурой, идеей. Бизнес вообще не вспоминается. А я, говоря о музыке, хитрым образом продолжаю говорить о бизнесе. Например, Моцарт с самого детства знал, что умрет рано. Почти в каждом его произведении появляется образ смерти, и он занимается тем, что пытается победить ее средствами абсолютной гармонии. В этом смысле композитор является путеводной звездой, потому что всякое напряжение в мышлении, кризисная ситуация (в теле, психике, окружении) – это не что иное, как маленькая репетиция смерти. А музыка Моцарта обладает способностью показать выход из смерти.
 
Во-вторых, решение начинает приниматься на подсознательном уровне, потому что самые главные решения приходят именно из этой области. Многие люди говорили мне, что четвертый день конференции после моего выступления – это день эйфории, раскрытия, новых контактов, удовольствия. Они просыпаются утром такие свободные, гордые, счастливые! Это очень серьезно».
 
Эффект оперы 
В 2007 г. свои музыкальные конференции Михаил Казиник представлял бизнесменам Одессы. «Порой я давал им обыкновенные советы. Один предприниматель посетовал, что ему никак не удается наладить контакт с представителями бизнеса в Германии. Я говорю: «Выберите человека, с которым вам важно иметь дело, и я скажу вам, что написать». «У меня есть один недосягаемый… с которым я даже не осмеливаюсь общаться», – начинает он. Я ему отвечаю: «Напишите, что вы хотели бы с ним встретиться, обсудить сотрудничество, но при этом вам важно знать числа, когда вы можете приехать, потому что хотите согласовать визит с расписанием местного оперного театра. Попросите его принять вас в дни, когда в театре будут давать ту или иную оперу». Предприниматель написал, как я ему посоветовал, и немец прислал ответ: «С удовольствием встречусь с вами. Такая-то опера будет идти такого-то числа…». Он понимает: перед ним не выродок или очередной негодяй, а человек его культурного уровня. Вообще многие западные бизнесмены назначают встречи в оперных театрах. Не случайно же здание оперного театра всегда самое красивое в городе. Человек уходит от будней и попадает во дворец, он погружается в особое состояние. Замечено, что оперная музыка подготавливает к восприятию информации на другом уровне».
 
Метод Казиника строится на его невероятной харизме и беспримерной в нынешние времена вере в искусство. Симпатичный пятидесятилетний человек, одетый во фрак, выбегает на камерную сцену киевской гостиницы Hyatt и вполне спокойно начинает говорить: «Дамы и господа, дорогие друзья. Можно я начну эту встречу теми же словами, которыми в 2005 г. открыл Нобелевский концерт». На третьей минуте маэстро уже почти кричит (он мог бы начать так сразу, но щадит светскую публику). Повысить голос его заставляет сказка о Курочке Рябе. «Это одна из основополагающих притч человеческой цивилизации, – говорит Казиник. – Мы ленивы и нелюбопытны, строим свое благополучие на фальшивых камнях. Мы не понимаем, что то, что нам рассказали с самого начала, фальшиво, неправильно, и дальше строим фальшивый, искаженный мир!». Представление действительно началось.
Путь просветителя
 
 
Музыкант, искусствовед и пропагандист классического искусства Михаил Казиник родился в 1951 г. в Ленинграде. Детство и юность провел в Витебске. В раннем возрасте слыл вундеркиндом: у мальчика феноменальная память. Он сочиняет стихи и музыку, учится игре на фортепиано и скрипке. Ко времени окончания Белорусской консерватории Михаил чувствует свое призвание в просветительской деятельности. С 1973 г. и по сей день он регулярно проводит лекции по искусству. Выступая перед студентами, музыкантами, доярками, заключенными, отбывающими наказание в детских исправительных заведениях, Казиник вырабатывает авторскую манеру общения со слушателями – систему психологического волнового воздействия. Его концерты-лекции сочетают в себе элементы риторики, музыки, поэзии, философии, театра. В 1980-х он имел успех в СССР. С 1991 г. живет в Швеции (имеет двойное гражданство). Работает в Драматическом институте Стокгольма, проводит конференции в Высшей школе бизнеса Скандинавии, ведет музыкальные передачи на радио: SBS (Австралия), «Орфей» (Россия), «Серебряный дождь» (Россия). На российском канале ТВЦ выходит цикл его передач под названием «Ad libitum, или В свободном полете», записи которого распространяются в Интернете.
Дрожь и потрясение
 
Михаих Казиник:
«Я не популяризатор музыки или какого-либо другого вида искусства. Я не рассказываю ни анекдотов, ни шуток, не пытаюсь упростить восприятие музыки. Те, кто занимается этим, уничтожают ее. У меня совершенно иная задача – духовно настроить человека на ту волну, на то излучение, которое исходит от творений искусства: поэзии, музыки, литературы… Всякое великое искусство – это передатчик, а человек, который не настроен на его частоту, – испорченный приемник. Я его ремонтирую».
 
http://www.companion.ua/Articles/Content/?Id=41667&Callback=5
 

 
Hyatt Regency Kiev
Скрипач Михаил Казиник и пианист Алексей Ботвинов в Hyatt'e
 
Почему нужно слушать классическую музыку? Послушайте Казиника – вот вам и ответ. Ничего общего с тем, что представляется, когда читаешь пресс-релиз про «первый концерт уникальной серии светских вечеров». То есть, наверное будут бокалы хорошего вина на входе. А гламурно отпечатанные программки на зрительских стульях, вступительное слово и конферанс импозантного музыковеда, а две звезды, две светлых повести знай себе играют, что запланировано, – это все отменяется.
Играть-то они играют. Но. Твердой программы нет и быть не может. Шаблоны аннулируются. Вас просто накрывает колоссальной смысловой волной. >>продолжение>> 
 

 
Вопросы для электронного интервью М. Казиника
 
 
Журнал Тор 10:
 
 
  •  
В серии светских вечеров классической музыки, где музыка сопровождается словом, Вы – человек не случайный. Как связываете эту миссию (назовем ее грубо «ликбезом») с Киевом? Каков, в Вашем представлении, духовный облик этого города?
 
Киев в моём представлении всегда был и есть – одна из духовных столиц Планеты.
Он – вдохновитель ТАКОГО культурного пласта, что только для описания его и перечисления Гениев, которые без Киева не смогли бы осуществиться необходимо написать сотни томов. Всё от Лескова и Булгакова и до Пастернака. Это – столица государства, вдохновившего Чайковского на лучшие мелодии, а Гоголя – на лучшие творения. Несмотря на трагические перипетии последних ста лет, я по-прежнему чувствую его божественную ауру.
Назвать то, что я делаю «ликбезом», действительно, довольно грубо. Я не учу в примитивно-образовательном смысле этого понятия.
Моя цель – создание духовного направленного восприятия на гениальные творения искусства.
 
 
  •  
Расскажите о своем знакомстве и сотрудничестве с пианистом  Алексеем Ботвиновым.
 
Мы встретились с Ботвиновым всего два года назад в Одессе. И сразу же , практически, без репетиций, сыграли совместный концерт в зале филармонии. При встрече мы обнаружили невероятное единство взглядов и устремлений.
Именно поэтому я тут же пригласил Ботвинова вместе сниматься в фильмах, записывать радиопередачи, выступать в Швеции.
То, что Украина не понимает значения личности Ботвинова в истории культуры, для меня абсолютно ясно. Когда-нибудь это станет историческим казусом. Лучше бы пока не поздно сделать всё возможное для того, чтобы Ботвинова знали не меньше, чем нескольких поп-звёзд, которые буквально на глазах выходят из моды, уступив место другим временным кумирам. Любая страна важна тем, что у неё из Вечности.
Ботвинов войдёт в историю музыки, как один из столбовых пианистов, как бы ни сложилась его судьба в нынешней политизированной, измотанной Украине. Он хочет быть здесь, играть здесь, дарить своё искусство своему народу. А делает это где угодно (от Германии и Норвегии до Сингапура и Тайваня) Неужели «они ценить умеют только мёртвых» удел художника?
 
 
  •  
Программа проекта ограничивается периодом «От Баха до Прокофьева». Что, на Ваш взгляд, произошло с классической музыкой «после Прокофьева», и что происходит с ней сейчас?
 
Название «до Прокофьева» условно. Цветение Великого искусства никогда не прекращается. Но если прекратится, то это – знамение гибели цивилизации.
Никого в будущем никогда не будет интересовать что мы ели и как спали в 21 веке.
Важно ТОЛЬКО то, что страна в этом веке оставила в Творческой копилке цивилизации. Зацикливание на «хлебе насущном» (под хлебом я имею в виду и политику) свидетельство деградации, жесточайшего упадка, трагического финала тысячелетий.
С музыкой всё в порядке – проблема с Контактом. «Власть тьмы» в пяти поколениях почти ликвидировала тот процент духовной элиты, которая сама контактирует с великим искусством и Просвещает немалую часть жителей страны. Но словосочетание ПОЧТИ ЛИКВИДИРОВАЛА даёт надежду, ибо все травки и могучие деревья произрастают из одинаково крохотных семечек. Но, если сейчас ничего не делать, то момент может быть упущен.
 
 
  •  
Возможно ли, чтобы в современной композиторской среде академической сферы появился гений, находящийся на одном уровне с Бахом? Или среда своих «Бахов» не видит?
 
При жизни Баха его музыка не издавалась, в двух музыкальных словарях того времени о нём писали дважды, и оба раза плохо. Его музыку приводили в пример как музыки малоинтересной. Как образцы авторов подлинной музыки в них давала имена, которые сегодня справедливо забыты. Теперь судите сами.
 
 
  •  
Петер Мейер в своем фильме «Казиник, Бог и Дьявол» поместил Вас между двух, скажем так, противоборствующих сил. Как Вы себя чувствуете в такой «компании»?
 
Хорошо себя чувствую. Ибо дьявольский дух отрицания – великий катализатор для реализации Божественной энергии. Там, где нет Дьявола, нет и Бога. Это же так понятно!
 
 
  •  
Вы очень искусно и тонко объясняете людям, что такое «эффект Моцарта», «эффект Бетховена» и т.д. А что такое «эффект Михаила Казиника»?
 
Думаю, об этом лучше всех написали три человека: чудесный Валерий Хаит из Одессы (в предисловии к моей книге «Тайны гениев»), Юлия Гайворонская из Харькова – (один из лучших журналистов, которых мне когда-либо доводилось встречать в мире) и Юлия Домбровская из России (уверен, вы ещё встретите это имя в области литературы)
Проще всего – зайти на мой сайт www.violinconcert.ru , чем добывать журналы и книги, где это написано.
 
  •  
Человек, находящийся внутри Культуры, производящий культуру, наверняка, понимает и чувствует ее глубже, чем кто бы то ни было. Что такое культура?
 
 
Всё просто – достаточно перевести это слово с латыни на русский.
Культура – возделывание. Чего? Естественно, Души.
Всё остальное у нас так или иначе совпадает с физиологией, способом размножения, брачных танцев, стадности и питания животного мира. Даже политические проблемы полностью из животного мира – борьба за право вождя, владения, подчинения, территории.
Только КУЛЬТУРА отличает нас от всех иных популяций.
 

 
Журнал Time Out:
 
1. Вы – эксперт Нобелевского концерта. Можете рассказать подробнее об этом культурном событии?
 
Нобелевский концерт состоит из трёх мероприятий.
Это – Концерт в честь лауреатов, который проходит в знаменитом Концертхюсете.
Второе – это собственно вручение премий.
И третье – известный нобелевский банкет.
Вот, именно первое мероприятие из трёх мне и было предложено вести в качестве музыкального эксперта в 2005 году. Существует специальная ложа, где установлены телевизионные камеры, и оттуда я комментирую весь ход концерта, рассказываю о музыке, которая звучит. Концерт записывается во время Нобелевских торжеств, показывают же его 31 декабря вечером, как главный концерт года. Причём, показывают уже в специально смонтированном виде. Так, когда я на своей скрипке (которая при мне в ложе)  раскрываю тайные знаки и мотивы музыки Дворжака, то талантливые телевизионщики показывают эти мотивы и знаки в исполнении оркестра. То есть, перед тем, как произведение будет исполнено целиком, все слышат музыкальные коды гениев.
Кроме того, я предложил задать каждому Нобелевскому лауреату, в момент его появления в дверях Концертхюсета, вопрос о его отношении к классической музыке. И, поскольку я этим исследованием специально занимался, то ответы лауреатов не были для меня неожиданными. А, вот, для всех тех, кто эти ответы услышал, они прозвучали сюрпризом. Зрители даже и не подозревали того, что у абсолютного большинства Нобелевских лауреатов всё детство было заполнено классической музыкой.
И вполне логично, что, открывая Нобелевский концерт, я произнёс следующую фразу:
«Дорогие мамы и папы, бабушки и дедушки! Если вы хотите, чтобы ваш ребёнок сделал первый шаг к Нобелевской премии, начинайте их образование не с математики или химии. Начинайте с музыки. Эйнштейн со скрипкой – не случайность. Страны, которые этого не поймут, никогда не подарят миру Нобелевских лауреатов. Ибо великая музыка – пища для мозга с детства».
 
2. Вы в детстве с радостью играли на скрипке или через силу, как большинство детей, которым обычно хочется всё бросить и пойти, наконец, гулять?
 
Играл-то я с огромной радостью, любил выступать. Но заниматься, как и всякий нормальный ребёнок, не хотел. Мне купили велосипед с условием, что я за каждый час занятий получаю право на 15 минут катания на нём.
 
 
3. Вы могли бы вкратце рассказать об основных позициях Вашей философии музыкотерапии?
 
В музыке гениев заключены грандиозные энергетические коды, уникальные звуковые вибрации, которые, будучи точно направлены, обладают гигантской терапевтической силой. Все те, кто придут на наш с Алексеем Ботвиновым концерт, смогут убедиться в этом сами. Мне предстоит не только играть с ним – одним из лучших пианистов нашего времени, но и настроить слушателей на ТАКУЮ волну, что, практически, все почувствуют эффект. Я стараюсь играть с Алексеем максимальное количество концертов, потому что его игра – стопроцентное подтверждение того, о чём я говорю.
Я сам видел, что происходило со шведами или норвежцами во время его игры.
Они переставали быть Скандинавами, становились временно испанцами, итальянскими тиффози. 
 
4. Вы будете играть на концерте-лекции под названием «Шедевры классической музыки трёх веков. От Баха до Прокофьева». Вам какой из этих веков в музыкальном плане наиболее интересен?
 
Великий Кант сказал, что доказательство бытия Бога – в существовании искусства.
Оно – единственное, что, как и сам Бог, не имеет времени и не развивается от простого к сложному. Три века музыки – это такой эмоциональный взрыв на Планете, волны которого и сегодня защищают нас от справедливого Господнего гнева. Только собирается уничтожить нас как неудавшийся эксперимент, а мы ему «Лунную сонату» или Баховскую фугу. И у Него не поднимается рука.
 
5. О Вашем предстоящем концерте сказано, что он откроет цикл вечеров «Великой Музыки и Великих Персон». Как Вам кажется, эра великой музыки и персон уже закончилась? Если да, то когда это произошло?
 
Если эра великой культуры вообще и великой музыки, как её вершины, в частности, закончится, то «закончимся»  мы как Великая Цивилизация. Некоторое время в специально построенных бункерах останется горсточка миллиардеров, которые начнут оклеивать своими долларами стены бетонного убежища, и пара спасённых ими попсовиков. Иначе, кто будет под собственные фонограммы танцевать их жён. Развитие, кажется, склоняется к этому… Но я верю в защитную реакцию Человечества.  И пытаюсь докричаться, пока… не поздно.
 
 
6. Вы слушаете современную классику? Кто Вам интересен из новых музыкантов?
 
Давайте, на этот вопрос - в специальном интервью.  Для того, чтобы ответить, нужно серьёзно уточнять что может именоваться «серьёзной классикой».
 
7. На своих лекциях Вы говорите о борьбе между гениальностью и посредственностью. Расскажите нам, как Вы отличаете одно от другого? Планируете ли Вы рассказать об этом на концерте-лекции «Шедевры классической музыки трех веков»?
 
А можно я оставлю это для нашей встречи 24 мая?
 
8. Вам, думается, вряд ли нравится современная популярная эстрада. Можете озвучить основные свои претензии к ней?
 
  Популярная эстрада мне очень нравится, потому что она сглаживает недовольство конвейерного человека c его жизнью. От конвейера производственного к конвейеру музыкальному. И никаких конфликтов. Эта музыка – идеальное средство держать толпу в узде. Если будет слишком много личностей, то как, скажите пожалуйста, ими управлять!
(Надеюсь, вы понимаете горькую иронию моего ответа?!)
 
 
9. Результатом Вашего известного эксперимента стало снижение уровня преступности в 17 раз. Можете рассказать о месте, где Вы его проводили и о сути эксперимента?
 
Речь идёт о провинции СМОЛЯНД – самой большой провинции Швеции.
Я отдал этому региону три года жизни, провёл 1000 выступлений, встретился со 100 000 представителей молодёжи.  Как я и ожидал, произошли принципиальные изменения в настроениях немалого количества подростков. Мне удалось добраться до многих сердец. Я получил свыше 15 000 писем от детей и их родителей. И не только писем, но и стихов, рисунков, картин. За три года я встретился с каждой группой не менее трёх раз в год. Первый раз – один на один (со мной был только пианист-аккомпаниатор), второй раз – театр (музыкальный театр), а третий раз – целый симфонический оркестр.  Музыканты были удивлены, когда в полуторатысячеместном зале полном подростков во время концерта стояла филармоническая тишина, а после окончания – гром аплодисментов. В музыкальные школы региона хлынули дети, желающие учиться музыке, в общеобразовательных школах появились баховские и моцартовские кружки. В общем… я горжусь этим экспериментом. Жаль, что в Украине некому заниматься организацией такого проекта! Сами потом проверили бы полицейские сводки.
 
 

 
 
Витебский проспект №33(270) от 16.08.07
Синтез Музыки и Слова
 
Таких мужчин, как Михаил Семенович Казиник, редко встретишь: пишет книги, гениально играет на скрипке, виртуозно – на рояле, знает пять иностранных языков. Он же – искусствовед, профессор Драматического института в Стокгольме и Высшей школы бизнеса Швеции, руководитель “Театра, который мыслит” и автор передач на радио SVS в Австралии, член Международной ассоциации писателей, эксперт и ведущий Нобелевских концертов, режиссер и поэт, ныне живущий в Швеции, но всей душой болеющий за Витебск и часто приезжающий в родной город с различными культурными проектами.
 
В один из последних его приездов мне удалось с ним поговорить.
 
 
– Михаил Семенович, Вы – артист, человек, посвятивший себя искусству, а ведь искусство строится на игре. Что для Вас игра?
– Игра – это и смысл, и девиз всего мироздания, альфа и омега светоносного искусства, высочайшей культуры. “Культура” с латинского языка переводится как “возделывание”. Понятно, что за посаженным растением приходится ухаживать, сорняки же вырастают сами по себе и во много раз быстрее и плодоноснее. Культуре – десятки тысяч лет, а “сорной” жизни – миллиарды, поэтому вся наша жизнь, как на прополке, – борьба культуры с бескультурьем, юмора – с занудством. Система, в которой не заложено чувство юмора, не жизнеспособна.
– Михаил Семенович, а Вы в своих внуках стремитесь развивать чувство юмора?
– Еще как! Идем мы с Даниэлем на рыбалку, и он меня просит:
– Дедушка, не говори так громко: всю рыбу разгонишь.
– Наоборот, Даник, своим зычным голосом я рыбу призываю: “Рыба, плыви сюда!”
– Нет, дедушка, сейчас должен кричать не ты!
– А кто?
– Червяк!
– В своих выступлениях Вы говорили, что беременная женщина должна вынашивать свое дитя под музыку Моцарта, и тогда у родившегося ребенка быстрее появится шанс стать Нобелевским лауреатом. А кем стал Ваш сын, выросший под “папину” музыку: Григ, Шопен, Бетховен, Моцарт, Гайдн…
– Борис – музыкант, скрипач, у него – врожденная чистота слуха, но главное, он – уравновешенная гармоничная личность, и в этом большая заслуга моей жены. Вообще, каждый ребенок рождается гениальным, но потом родители, детсад и школа часто подрезают ребенку крылья.
– Я слушала Ваше выступление в Минске, в филармонии. В Витебске была в этом году на четырех Ваших концертах. Вы – магический, страстный проповедник музыки. Я ощущала каждое Ваше слово до дрожи в позвоночнике! Какой странный путь Вы избрали – говорить о музыке словом!
– Да, всякое слово убивает музыку как космическую гостью. Но я говорил, и все же будут говорить о музыке, и вот почему: однажды я достал 14 билетов для учащихся московских ПТУ. Билеты на Бетховена в исполнении Рихтера с одним условием: ребята поделятся со мной своими впечатлениями. И все 14 мне признались: “Какая чепуха! Два часа притворства!” И это о гениальной музыке в гениальном исполнении! При новой встрече с этими ребятами я пошел на хитрость: решил сначала им понравиться и рассказывал анекдоты, как конферансье, говорил о жизни, читал стихи, гасил и зажигал свечи. Потом играл Бетховена, и ребята восторженно сказали: “Это музыка была прекрасна, не то, что в исполнении того дядьки (Рихтера)”. Я верю в глубокий внутренний музыкальный слух человека, верю в его неограниченные возможности, верю, что в каждом человеке можно развить его творческие способности.
– Михаил Семенович, спасибо Вам за Ваш огромный талант, которым Вы щедро одариваете витеблян, покоряя их сердца Музыкой и Словом.
 
Наталья СОЛОВЬЕВА. Фото предоставлено отделом искусства Витебской областной библиотеки им. В.И. Ленина

 
Газета Новые Времена  Саратов 2008
 
Mobile et nobile Михаила КАЗИНИКА
 
Признаться, я думала, что лучше Ираклия Андроникова о музыке уже никто не может рассказать. Это был человек-театр. Но в Саратов приехал знаменитый музыковед, философ, ведущий Нобелевских концертов Михаил Казиник и сделал нас его горячими поклонниками. Этот человек тире театр, филармония и консерватория в одном лице наделен не только блестящими актерскими способностями, бурным темпераментом и истинно энциклопедическими знаниями. Он сам, прежде всего, музыкант – пианист и скрипач. Трактует музыку и тут же исполняет ее крохотные кусочки. А то и до целых сонат доходит, предварительно сообщив слушателю о них и их авторах совершенно парадоксальные вещи.
Начав с вечера, посвященного памяти великого Шостаковича, Михаил Семенович провел в нашем городе еще три музыкальных «ликбеза». О Бахе, Моцарте и «безумных романтиках» XIX века. Встречи проходили то в Большом зале консерватории, то в СГУ. Толпа поклонников Казиника росла от концерта к концерту.
– Почему я, как наркоманка, следую за вами повсюду? – задала я вполне риторический вопрос Михаилу Семеновичу.
– Это вы за музыкой следуете, – возразил маэстро. – Музыка, настоящая музыка – наш единственный подлинный язык, на котором мы можем общаться на полную катушку. Общий язык человечества, с тех пор как не стало Вавилонской башни.
– Вы сейчас гражданин Швеции…
– У меня двойное гражданство. В Швеции учу музыке маленьких детей.
– И зачем, откровенно говоря, вам это надо: еще по российской глубинке ездить? Наверняка не из-за денег. Какие доходы у популяризатора классики в России!
– Доходы от билетов по цене 50 рублей. Ниже уже не бывает. За аренду залов берут прилично. Но я упрямый! Если мы не создадим аудиторию в России, музыка уйдет на Запад. Или мы не существуем, или существуем с культурой. Есть хлеб насущный мы научились все и давно, а развивать душу – всего только две-три тысячи лет назад. Я еще раз приеду в Саратов. На первом моем концерте было человек 150-200. На почти миллионный город! На последнем балкон был заполнен до конца. Трудно было «брать Саратов». Теперь у меня впереди «взятие Одессы».
– Почему все же Саратов?
– Здесь жил Петров-Водкин. Говорил на этой земле Радищев о свободе. Недалеко отсюда родился Шнитке… Знаете, почему появились на земле романтики музыки? Умные и дураки живут каждый в своем кругу. Умным не хватало характера, умения рассказать, в каком невежестве они живут. А надо было осветить все идиотам, чтоб они увидели это.
Первым романтиком в музыке называют Шуберта. Но великий интерпретатор Казиник начинает свой рассказ с гениального «безумца» Паганини. Тот незаметно подрезал струны, чтобы доказать, что можно играть и на одной. Даже музыку для нее написал.
– Теперь мы не режем струны: они дорого стоят. Просто переводим на полтора тона, – выдает нам профессиональные тонкости маэстро.
Шуберт, скромный помощник школьного учителя, играл только для своих близких. У Шумана жена Клара играла так, что он потерял чувство реальности и «взял Бога за бороду». Бог победил – Шуман порвал связки.
– Брамс любил Клару, а я, как Клара, мечусь между Шуманом и Брамсом, – с упоением, страстно делился с нами на концертах Михаил Семенович.
Тут же показывал отрывки и «из того и из другого». Как будто музыка рождалась прямо сейчас: так он негодовал, восхищался, переживал. Крошечная девочка собралась уходить Казиник просит ее задержаться на минутку. И, став на колени перед ребенком, показывает на скрипке, как поет птичка, мычит корова, каркает ворона: «А то запомнишь только, что дядя сильно кричал». Он абсолютно убежден, что любовь к скрипке – царице инструментов отбивают в детстве бездарные учителя, заставляя малышей бессмысленно пиликать.
– У вас и в Швеции наверняка есть восторженные слушатели?
Честный Казиник рассказал «жуткую» историю, как он выступал в Гетеборге в академии искусств. И там все было так красиво и правильно организовано и такой был лифт, объявляющий нужную остановку, что он не смог говорить и попросил принести какую-нибудь старую затертую вещь, чтобы глядеть на нее и говорить о музыкальных трагедиях. Кстати, на днях в Питере прошла презентация большого проекта: фильма о том, как он выступает в старейших соборах Европы. К тому же Михаил Казиник – член Экспертного совета по Нобелевской премии. А я слышала, как две его поклонницы договорились до того, что он и сам-де Нобелевский лауреат. Если б за огромную любовь к музыке и умение ее передать другим давали лауреата, Казиник стал бы первым. Может, еще будет?
 
Ирина КРАЙНОВА
 

В апрельский номер журнала «Харьков – что, где, когда» 2008
 
Казнить Казиника
 
«…и  Цинциннат  пошел  среди  пыли  и  падших  вещей,   и трепетавших полотен,  направляясь в  ту сторону,  где,  судя по голосам, стояли существа, подобные ему».   
                                                                                      Набоков «Приглашение на казнь»
Антимир явлен нам и да здравствует! И мы рождаемся, и существуем ему во благо, и, отходя в антимир данного антимира, даем богатый перегной из нереализованных талантов и невоплощенных ожиданий. Антимир прост и удобен в эксплуатации. По сути, все сведено к двум кнопкам: одна «вкл/выкл» на автомате с бутербродами, вторая «вкл/выкл» на пульте телевизора. Воспринимать антимир без юмора невозможно: он наводнен киосками и супермаркетами с «не едой»; радиостанциями, транслирующими то, что называется музыкой, но музыкой не является; прессой, всерьез пишущей о каких-то антиреалиях (которые нам непременно нужно вкусить, иначе взалкаем свои собственные локти); самое вредное и дешевое собирает в антимире большие очереди, а самое ценное и хрупкое не стоит гроша. Даже прогноз погоды тут преподносят через рекламу нижнего белья… А Михаил Казиник, по-шагаловски пролетевший над нашим городом и задевший его своим благословенным незримым крылом, хотел бы прогноз погоды вести с классической музыкой (он бы все делал с классической музыкой!): «Сегодня будет пасмурно, поэтому рекомендуем во второй половине дня послушать 20-й концерт Моцарта»…
Михаил Семенович Казиник - музыкант, актер, писатель, педагог, эксперт и ведущий Нобелевского комитета, а главное – жаркий пропагандист Прекрасного.
«Почему крестьяне 19 века понимали Баха, а для нас сегодня Бах вдруг стал сложным?» – удивляется Казиник, - «Потому что мы не настроены на нужную волну. Крестьянин 19 века в субботу забывал о всех делах, наряжал детей, жена тоже наряжалась, они шли в церковь - в большой дом, где никто не живет, видели распятие, задумывались о жизни и смерти… они включались в Вечность! - и Бах был понятен им!»
Казиник небезопасен: под его обаяние попадаешь сходу, с первой мимолетной встречи, не успев даже толком разглядеть этого человека. Случаются на этой планете люди с невероятно сильным энергетическим полем. Михаил Казиник их породы.
«Жизнь хороша лишь тогда, когда центром тяжести становится то,
что у меня невозможно отнять». Стендаль
Обычно Казиник не говорит, он кричит. Надеется докричаться. Упрямо верит, что у людей путь от ушной раковины проходит через сердце, а не через желудочно-кишечный тракт. Что они более склонны воспринимать прекрасную музыку и тонкую поэзию, чем рекламу чипсов. Просто слегка запутались, потеряли ориентиры: «Рождение ребенка – это космическая энергия, грандиозная энергия! Но он попадает в зону земных страданий - здесь все решено, все установлено: как думать, как знать - идет система обманов».
Казиник иронизирует: как усердно вы все заботитесь об антивирусной защите для своих компьютеров, и абсолютно не пытаетесь защитить свои собственные мозги. Ведь достаточно включить телевизор на 5 минут – и уже  какой-то «троян» внедрился в сознание! «Сегодня … на место культуры приходит контркультура, антикультура, на место высокой музыки приходит попса... Причем попса такого очевидно жуткого вида, что становится просто страшно за народ, который может всерьез воспринимать эти тексты». Излюбленный пример Казиника - «каку есть» (песня Н.Могилевской «Полюби меня такой, КАКАЯ  Я  ЕСТЬ»).  Усмехается: «Хватит есть каку!»
Для антимира Казиник – самый настоящий диверсант. Или, как минимум, сумасшедший (неймется же ему в его сладкой Швеции!) В любом случае, и первых, и вторых общество всегда спешно изолировало. Был в свое время такой чудный слух, будто бы «службы» (любого государства – хоть демократического, хоть тоталитарного) имеют «сверху» тайное предписание: процент духовно неразвитых людей должен быть не менее такой-то отметки. Если менее – катастрофа (привет императору Александру с его «Царскосельским лицеем»!) Государству удобны граждане, дружно ходящие строем, радостно потребляющие рекламу и всякий прочий мусор, который им за их же деньги продают. Концерт какой-нибудь поп-звезды на площади в купе с дешевым пивом – вот жизнь и удалась! - формула «хлеба и зрелищ» в действии. И когда эта поп-звезда кричит со сцены свой оскоминный поп-шаблон «не вижу ваших рук» - все марионеточно поднимают руки и… радуются!, не подозревая, что Личность, Индивидуум не может выполнять команды, не может аплодировать певцу, у которого отключен микрофон.
"Когда я один - я полный, а когда со всеми - не полный...
потому что, когда я один - я с Богом". Розанов
Казиник норовит расшатать слаженный пластиковый комфорт, вытащив на первый план исконное, духовное. Пластик, естественно, сопротивляется. (У кого стоит программа «Ninja», знают, как компьютер «не любит» слово «душа». И еще - слово «будущее»).
Сегодня в образовании первостепенное внимание уделяется математике, компьютеру, иностранному языку (всему тому, с чем легче достичь «красивой» жизни), при этом педагоги почти ушли от музыки (периферийный предмет!), литературы (хватит и факультативного ознакомления), а такая экзотика, как история живописи, история религии – вообще никогда у нас не преподавалась. И все же любящие мамы и папы смутно догадываются, что, выйдя в жизнь, их чаду придется ежедневно строить отношения, делать нравственный выбор, придется быть человеком. Этому учит не математика, а литература, искусство.
«Воспитывать человека интеллектуально, не воспитав его нравственно, - значит вырастить угрозу для общества». Рузвельт
«Что такое демократия, чья власть?» - любит провоцировать Казиник студенчество. Ответ незамедлителен: «Власть народа!» Казиник улыбается: «Вы что, с ума сошли? Демос – это что, разве народ?! Неправда. Демос – это владеющие риторикой, музыкой, математикой, геометрией, философией… А остальные, не владеющие, как назывались?.. Напомню: охлос».
«Паситесь, мирные народы!»- это Пушкин еще когда писал?..  У свободных людей всегда есть выбор. Например – Иоганн Бах, Ахмад Джамал, Фил Киркоров. А мы имеем: Киркоров, Киркоров, Киркоров…
Но от Казиника першит в горле не только у охлоса - Казиник дискомфортен и для некоторых из демоса. Его, известного в мире музыканта и музыковеда, не пригласило ни одно музыкальное учреждение Харькова! «Преподаватели по большей части зомбированы, - говорит Казиник. - Потому что цель любой консерватории –  подготовить Сальери и распознать Моцарта. И немедленно его отравить! Суть гуманна –  не убивать лишних – только «моцартов»… Как говорит Сальери: «Я избран, чтоб его остановить, не то МЫ ВСЕ ПОГИБЛИ». Эта формула всю жизнь со мной… А что касается студентов, то после моего первого приезда в Саратов и вечером, и ночью продолжался их поток. Потрясенных, открывших для себя что-то очень важное. Потому что система консерваторского образования им этого не дала. В нее не включена идея моральной, нравственной, этической оценки явлений искусства, культуры», - данная цитата - слова Казиника о Саратове, но, увы, все это можно повторить и о Харькове. «Вместе с моим единомышленником - Юрием Ледерманом - мы решили поставить совершенно особый спектакль под названием «Моцарт и Сальери», - пишет М.Казиник, - где в основе пьесы – попытка Сальери обосновать своё право убить Моцарта. Мы буквально прокричали этот спектакль в центре города (Стокгольма) не менее 300 раз. Мы пытались показать всем мыслящим жителям шведской столицы, что убийство Моцарта диктуется общественной необходимостью, а вовсе не завистью, которую Сальери питает к своему гениальному коллеге».
«Есть масса предметов в школе. Кроме одного, который ошибочно считают предметом – это искусство. Искусство не предмет! – кричит Казиник. - Отсюда все беды: на уроках музыки мы не можем научить детей музыке, на уроках изобразительного искусства – сделать их постоянными посетителями вернисажей. В искусстве нет элементарного закона любого «предмета» - движения от простого к сложному. Мы не можем сказать, что Шостакович усложнил развитие музыки, поскольку это композитор 20 века.  Бах сложнее всех! Разве в 17 веке музыка была проще? Математика была, а музыка нет! В 17 веке была сложнейшая полифония. В искусстве нет движения от единицы к миллиону. В математике к любому числу можно прибавить «единицу» и таким образом отменить Бога, а в искусстве мы все время около Бога… Я спрашиваю студентов в Петербурге (!) на музыкальном факультете: «Кто из вас пойдет работать в школу?» В ответ зал грохнул от хохота! Это означает, что педагоги сделали все возможное, чтоб студенты поняли: в школу идти нечего! Нечего идти к этим затасканным детям... Дети же в школах зомбированы…- кто и сколько заплатил за Диму Билана… грязь какая-то вечная - какие-то тетки не поделили каких-то мужиков – это же ужас!.. А тут нужно прийти и рассказывать этим детям совсем, совсем о другом. Другие задачи, понимаете?! И если за 5 лет обучения этих задач не понять и не побежать потом - быстренько! – в школы, потому что знаешь, что делать -  значит, всех твоих профессоров и педагогов судить можно!»
«...нет ничего, что меньше поддавалось бы слову и одновременно больше
нуждалось бы в том, чтобы людям открывали на  это глаза, чем…вещи,  существование которых нельзя ни доказать, ни счесть вероятным…»
Гессе «Игра в бисер»
Казиник против антимира. Антимир против Казиника…
Казнить – единственный выход («не то мы все погибли!») Впрочем, Казиник и сам старательно себя казнит. И на лекциях – всякий раз устраивая добровольное аутодафе, и после лекций – когда от него, измученного, продолжают отрывать кусочки, и вечером, в тихие часы уединения – когда он пытается проанализировать день и свою роль в нем…
Если после встречи с Михаилом Казиником вы почувствовали, что долговязо торчите из уравниловки антимира, не обязательно мимикрировать или уходить в духовный андеграунд - вы вполне можете создавать свои миры. Как вариант: «НН Студия» готовится открыть в виртуальном пространстве портал под лозунгом «Объявляем эпоху Возрождения!» Мы надеемся, что нашим гостем тут будет и Михаил Казиник, и вы… а значит, будут интересные встречи и темы – на пространстве, не подвластном антимиру.
 
Юлия Гайворонская «НН Студия»
Коллажи Юлии Гайворонской   
 

 
http://www.reporter.com.ua    Статья на сайте информационного агентства  Репортер - «Апостол музыки» в «городе-государстве на планете Земля». Михаил Казиник в Одессе
 

 
http://www.nvsaratov.ru    Статья Ирины Крайновой Mobile et nobile Михаила КАЗИНИКА, с сайта газеты Новые Времена  
 

 
Филипп Дикань
 
Интервью
 
Михаил Казиник: “Культура – это первое. Все остальное потом!”
 
4 декабря 2007
Он скрипач и пианист, музыковед и педагог, лектор и артист. Он эксперт и ведущий Нобелевского концерта,"апостол мировой музыки”.
 
В Швеции сняли фильм, в названии которого два противоположных слова - Бог и дьявол. Зовут этого уникального человека Михаил Казиник.
 
Помните басню Крылова “Ларчик”? Про то, как некий “механики мудрец” взялся открыть ларец, потому как тот - был уверен дока - с секретом. Как ни старался мудрец, ничего не вышло, на самом же деле - помните, последняя строчка: “А Ларчик просто открывался”. Интересно, как вы ее читаете? Скорее всего, так, как учили в школе: “А Ларчик ПРОСТО открывался.” А вот и неправильно, утверждает Михаил Казиник, нужно: “А Ларчик просто ОТКРЫВАЛСЯ!” Почему? Да потому, что если читать так, как вдолбили еще в детстве, остается непонятным: так КАК же открывается этот самый Ларчик? Получается, что старик Крылов не дописал басню. А вот если сделать логическое ударение на последнем слове - “открывался”, тогда все становится на свои места. И вот так во всем - ну не видим мы многое из того, что буквально лежит на поверхности, не говоря уж о более глубоких вещах, тех, что Казиник называет кодами, заложенными в произведениях гениев, - музыкантов ли, поэтов, художников. Вот о том, как распознавать эти коды, что они означают и почему, соб¬ственно, надо уметь читать послания к нам великих, и рассказывает Михаил Казиник на концертах-беседах по всему миру.
 
О выступлениях 
 
Я никогда не знаю, как начать концерт. У меня очень много вариантов. Когда я выхожу на сцену, я несколько секунд смотрю в зал. И потом понимаю, что будет это или то. Самое удивительное, что в каждом городе, в самом зале - любое разное время года, любые разные дни недели влияют на то, что я буду делать. Это особенность моих выступлений во всем мире. Например, австралийское радио SBS делает так: они сообщают публике, что сейчас будут звонить Михаилу Казинику. А я еду после спектакля в машине. Они мне звонят и говорят:
 
— Итак, в эфире радио SBS. Михаил Казиник, вы где?
 
— Я сейчас в скандинавском зимнем лесу.
 
— Вы можете выйти из машины и ответить на наши вопросы?
 
Я выхожу из машины, гуляю по скандинавскому лесу, рассказываю, как все вокруг выглядит, и тут они задают мне тему моего выступления. И австралийцы очень хорошо знают, что вот такая импровизация мгновенная будет сильнее, чем любая заготовленная передача. Вот отсюда я до сих пор, клянусь Вам, не знаю, что я буду делать. У меня заготовлена масса всяких вариантов, 90% из них может быть отметено по мере выступления, а что-то может быть совершенно другое, непредусмотренное. Смысл импровизации заключается в том, что здесь, сейчас, для этих людей нужно что-то открыть.
 
У меня в зале будут сидеть люди, и я их буду вызывать по мере необходимости. Иногда бывает, что человек так и не выступил, а иногда бывает, что я его мучаю, потому что он вынужден бежать за теми нотами, которые остались в пакете за сценой, потому что мне вдруг становится ясно, что без этого произведения совершенно не обойтись. В этом особый интерес.
 
О Харькове 
 
Есть несколько городов и в мире, и на бывшем советском пространстве, и на Украине, которые обладают определенной геомагнитной, исторической особенностью. Скажем, мне как музыканту не может не быть известно, что в Харькове в свое время расцвела на высочайшем уровне музыкальная культура - это были прекрасные оркестры, великие пианисты, великие прекрасные скрипачи, это была знаменитая школа, с этого начиналась вообще школа украинская, и было время, когда в Харькове проводились Всеукраинские конкурсы скрипачей, которые по уровню были сильней любых международных, здесь была музыкальная обстановка. Этот город, достаточно молодой, каким-то образом успел, как и Одесса, дать миру музыкантов. Значит, для меня этот город уже имеет смысл. Значит, в нем есть какая-то возможность, значит, в воздухе есть эта энергия. Если ее окончательно забыть, значит, она никогда не вернется. А если ее не забыть, значит, она опять вернется, она разгорится, это будет опять один из мировых городов музыки.
 
О гениях
 
Шопенгауэр очень точно определил, чем отличается гений от таланта, он сказал: талант - это тот, кто попадает в цели, в которые другие попасть не могут, а гений - это тот, кто попадает в цели, которые никто не видит. Лучшей формулировки пояснения радости гения, разницы между гением и талантом нет. Таким образом, талант может просчитывать, еще больший талант еще больше просчитывать, а гений - у него это из воздуха, это само собой разумеющееся. Разница принципиальна! То есть вот (показывает: поднимает руку на уровень пояса, затем чуть выше и еще чуть выше - Ф.Д.) талант, большой талант, очень большой талант, потом нельзя сказать: о, гений! Нет. Очень большой талант (рука на уровне пояса), грандиозный талант (уровень груди), безумный талант (около лица) - гений (поднимает руку высоко над головой). Понимаете, гений обречен. Он ничего не может делать. Талантливый человек талантлив во всем, гений во всем может быть бездарен, потому что он настолько закодирован на какое-то великое открытие, он общается с ТАКИМ знанием! Всех, кто любит философию, я отправляю к гениальному философу, на мой взгляд, величайшему, Николаю Кузанскому и его книге “Об ученом незнании”.
 
О том, что рассказывает
 
История (создания произведения - Ф.Д.) меня не интересует, потому что история - это ложь, а вот создание - это правда. Поэтому история создания - это ложь правды (смеется). На самом деле! (Здесь я все-таки приведу вопрос, который задал Михаилу Казинику: все гениальные произведения несут в себе, как он говорит, коды или только определенные, ключевые?) Вот смотрите, всем известный “Турецкий марш” Моцарта. Но не сам по себе. Забывают о том, что “Турецкий марш” - третья часть сонаты композитора, так вот в контексте трех частей он несет гигантскую информацию, очень серьезную. Но чаще всего марш звучит отдельно, поэтому речь идет о попытке опопсить музыку, найти несколько произведений, несколько кусочков, которые приближаются к попсе. Какие произведения приближаются к попсе? Те, в которые заложены попсовые коды. Например, “Танец маленьких лебедей” (выбивает на столе мелодию). Я же играю поп! Если выделить бас-гитару, то даже самые-самые попсовики будут слушать. “Полонез Огинского” (вновь выбивает мелодию). Во всех этих случаях постоянное по¬вторение одного и того же аккорда или одного и того же мотива - навязчивая идея одного и того же звука, который входит во все аккорды. Попса всегда повторяет одно и то же, в ней всего три-четыре узнаваемых аккордах, и она построена на том, что человек узнает. Ему кажется, что это новое, а он просто узнает старое. Но все это, конечно же, имеет право на существование, более того, это вовсе не значит, что вся попса - это плохо, что “Полонез Огинского” плох, не поймите меня неверно. Вот я всегда говорю: мы строим мост, это хорошо или плохо? Это не хорошо и не плохо, сам по себе мост - это мост. Важно, куда ехать, какая цель, что в конце моста. Если мы не подумаем, что в конце эстетическая цель, то строительство моста становится абсолютно бессмысленнейшей тратой времени, денег, сил и всего прочего, напрасной! Мы неправильно понимаем понятие “культура”. Мы часто не знаем, что это означает “возделывание” и что когда Христос сказал “не хлебом единым”, он четко зафиксировал мысль, что сельскохозяйственная культура - это то, что необходимо для возделывания культуры другого рода, культуры духовной. Но мы же говорим о культуре быта. У муравьев она выше. О культуре тела - глупость: мы никогда не достигнем культуры тела леопарда или кенгуру. Ну не будем мы никогда прыгать, как кенгуру, сколько бы мы ни ходили на тренинги. Единственное, что нас отличает - у нас есть то, что мы называем “душа”. Возделывание души - это и есть единственный вид культуры. А возделывание души идет через что? Через связь с космической энергией. Через то, что космическая энергия через гениев закодирована в музыке. Почему в музыке? Потому что единственный невербальный, полностью невербальный вид искусства не связан ни с картинками на нашей планете, ни с геометрическими фигурами, которые мы привыкли называть кругами и квадратами, а связана непосредственно с чистой пластикой, поэтому восприятие музыкальной структуры, на мой взгляд, есть высшее, к чему человек когда-то пришел.
 
О демосе 
 
 
Я помню совершенно феноменальный эпизод, который повлиял на всю мою жизнь. Мне было 15 лет, меня повели к Виктору Кривулину - это было Имя! Это был диссидент, человек, о котором говорили все радиостанции мира, это был совершенно феноменальный поэт с торсом и бородой Достоевского, а ходил на двух маленьких полиомиелитных ножках. Он жил в квартире на Петроградской стороне, а в соседней квартире жил полковник КГБ, который по радио слушал про своего соседа и пылал к нему ненавистью. Так жил Кривулин. Имя Кривулина, когда вас не было или вы были совсем маленькими, было одним из самых страшных, самых сильных, его стихи были уникальны, как потом Бродский скажет: поэт враждебен власти на генетическом уровне - это гениально, это было в значительной степени кривулинское. Кривулин первым подал мне тогда, пятнадцатилетнему, идею одним из своих стихо¬творений, которое звучало так... Советские годы, Петербург - это настоящая питерская поэзия, но только это уже следующий век, за Серебряным:
 
В толпе, с работы, как-нибудь зимою
 
И сам толпа, и сплавленный с толпою.
 
Подымешь голову, почувствуешь: под кожей
 
Играет мышцей голубой
 
Алкеево гражданственное море,
 
На северные сумерки похоже,
 
Истощено, как бы отбывши срок
 
В голодном лагере худлита,
 
Оно просвечивает меж чугунных строк
 
И отражает облик Божий,
 
Неуследимый и размытый в толпе.
 
Товарищи...(вот это мысли, которые повлияли на меня, пятнадцатилетнего)
 
Товарищи, сограждане, квириты!
 
Каверны в зеркале кроваво-серебристом,
 
Мы отблики и близорукий блеск
 
На окулярах эллиниста,
 
Расколотых о камни и окрест
 
Лица разбрызганных
 
Это феноменально! Понимаете, мы все время считаем, что мы - демократии, а вот эта мысль (повторяет последние четыре строчки): видите, все лицо в крови от разбрызганных стекол, окуляры пустые, и мы отблики, “и близорукий блеск”, потому что он ничего не видит. И вот он смотрит в античный мир и ничего не видит, потому что (показывает) по лицу кровь течет, понимаете. А мы говорим “демократия”. Какая же демократия, когда демос - это же высшее общество, а не народ! Власть демоса - это же не власть народа. Демос - это те, кто прошли квадривиумы, кто знает риторику, те, кто знает математику, геометрию, те, кто знает, что такое мысль, что такое музыка (это обязательный был предмет), они считались демосом. Поэтому, когда мы говорим “демократия - это власть народа”, мы путаем, одну страшную вещь забываем: демократия - это не власть народа. Демос кратос - это власть демоса. Это представители народа - власть, а не народ. Потому что ну какая же может быть демократия в любой стране мира, если и у бомжа, и у профессора философии один голос? Подумайте. А помните, что сказал Бердяев: “Я никак не могу понять, как люди могли прийти к такому жуткому убеждению, что мнение большинства есть истина”? Это полный абсурд! Никогда мнение большинства не было истиной. Истина - это результат гигантского эмоционального, интеллектуального, духовного копания, работы, это энергия. Энергия знаний, энергия трагедии, энергия чувствования, энергия вживания, это гигантское сопоставление, это философия, это диалектика, это структура, это музыка, это поэзия, литература, это коды... И вдруг: “Иди голосуй”! Как, что, куда, за кого?! Представляете, что такое демократия на самом деле? Это самая напряженная работа - университет, это viva academia, vivant professores! Это совсем другой уровень, чем мы думаем.
 
Об идее
 
Что я делаю на самом деле? Первое. Раб не может воспринимать классическую музыку - это совершенно ясно, это музыка свободного человека. Второе. Эта музыка все равно принадлежит людям очень высокого ценза духовного. Следовательно, надо в этот момент освободить человека от его зависимости, от его рабства, от этой грязи, от всего, что он видел только что на улице и ввести его в тот мир, в котором он становится приемником. Я привожу простейший пример в своей книге. Мы сейчас говорим: Бах - это так высоко, это так сложно... Зайдите во времена Баха, для кого он играл свою музыку? Для крестьян из соседних немецких деревень, для бюргеров, над которыми издевались все, кому не лень, начиная от Гофмана, которых золотыми горшками снабжали. Для крошек цахес играл Бах! И вот если бы мы оказались в то время, зашли бы в церковь и спросили бы у этих крестьян, благоговейно слушающих музыку Баха: “А вы понимаете ее? Я вот из XXI века, у нас говорят, что до этой музыки надо расти, а ты, крестьянин, понимаешь?”, он бы пожал плечами, он бы подумал, что вы - провокатор. Почему? Потому что он всю неделю занимался охлократическими делами, возделывал только хлеб насущный. И вот постепенно, всю неделю вызревала мысль о субботе. В субботу он наряжался, наряжал жену, дочерей и ехал на телеге в город. Когда они подъезжали, они видели устремленность в небо куполов, слушали эту Космическую музыку... Так вот, возвращаясь к тому, почему я делаю то, что делаю. Идея ведь очень проста, на самом деле. Восприятие искусства лежит не в этой сфере, не здесь, не сейчас. Оно лежит ТАМ. Поэтому я, выбиваясь из колеи, любыми курочками-рябами, ларчиками, парадоксами, вызываю у кого-то озлобление или у кого-то еще что-то. Но невольно каждый из этих людей заостряет внимание, то есть мозг начинает работать. На любви ли, на несогласии ли, на парадоксе ли, на ненависти - не соглашайтесь, делайте, что угодно, только не спите! Что делать? Бороться. Только обязательно. На Западе плохо, трудно. Здесь хуже, труднее. История цивилизации никогда не знала таких работников, которые уничтожают элитную пшеницу и высаживают плевелы. Никогда еще не было пять поколений в стране, обезличенной, уничтоженной гигантским потоком страшной энергии. И сегодня нам надо выкручиваться из этого. Поэтому я обращаюсь ко всем, кто имеет хоть немножко денег, воли, власти, возможностей: первое - КУ-ЛЬТУ-РА. Все остальное потом. КУ-ЛЬТУ-РА, ВОЗ-ДЕ-ЛЫ-ВА-НИ-Е!
 
Филипп Дикань
 
http://www.mediaport.info/